И удачная идея пришла мне в голову. Так что спасибо, Ларочка, что познакомила меня со своими странными родственникам.
… я едва не натолкнулся на выходящего Григория. И увидел Ларису в конце коридора, бледную и злую, как никогда раньше. Как вообще никогда.
– Что с тобой? Что случилось? – спросил я Ларису, имея желание только принять душ и лечь спать. Сегодняшнее сидение в анатомичке меня пришибло.
– Случилось… – у Ларисы дрогнул подбородок.
– Лар… – я хотел её обнять, мы всегда были близки и обниматься было у нас в порядке вещей. Бывало, что кроме меня некому было её утешить, потому что родители отсутствовали дома: дежурства, работа…
Но сегодня всё было не так, сейчас они были дома. Это, во-первых. А во-вторых: Лариса не захотела, чтобы я её обнимал. Она развернулась и ушла в свою комнату. И даже не вышла до утра. Ни ужинать, ни ванну принять. Но ужинать и мама не вышла. Только отец. И то, есть не стал. Застал меня одного на кухне, включил чайник.
– Мама спит?
Он кивнул, улыбнувшись, щуря ресницы. Ему почему-то приятно, что она спит. В белой футболке и пижамных штанах, в которых он ходил перед сном или по утрам, надевая вместо халатов, он такой уютный и мягкий, будто мудрый пушистый кот, щурится, вибриссы топорщит, кажется, я даже слышу мурчание.
Чайник зашумел, набирая силу звука. Я доедал холодную котлету и размышлял, съесть вторую или нет.
– Ты сегодня в Курчатовский не ездил?
– Нет. Завтра поеду.
– Рассказал бы хоть, что вы там придумали.
– Будь ты хотя бы на третьем курсе… А хотя… Попробую…
Чайник щёлкнул и замолчал, а пузырьки продолжали подниматься струйками, похожими на стеклянные бусы ото дна кверху, волнуя поверхность воды.
– Вот вообрази…
И отец начал рассказывать мне поначалу понятно и не торопясь суть их работы, как на непостижимым образом сделанный каркас, с помощью синхротрона… вот тут-то и начались проблемы. Через несколько мгновений он понял, что я упустил нить повествования.
– Ладно, Саня, ты устал, я тоже пойду спать, поговорим как-нибудь ещё. А может и съездим вместе, как будешь на каникулах, – сказал он, вставая.
Залил в колебасу с мате кипятку, и направился к себе в кабинет. А я заглянул в комнату к Ларисе и с удивлением застал её плачущей.
– Господи, да что случилось, Лар?
– Уйди!
– Лар, ну ты что?
Лариса приподнялась и бросила в меня меховой думкой, каких у неё тут было восемь штук разного цвета, ей это казалось уютным и стильным.
– Уйди, говорю!
Пришлось закрыть дверь, чтобы не поймать подушку в лицо. Поссорилась с Григорием, несомненно. Ладно, ерунда, помирятся.
… Мои дети спят, моя жена спит. Покой и умиротворение спустилось в мой мир. И даже больше: мой мир сегодня сотрясся и стал ещё гармоничнее и краше, потому что я вернул в него Илью.
Илья. Столько лет и ты всё надеешься отобрать у меня Майю. Отнимал каждый