– Хочешь определиться сразу, кто будет главным?
– Главный – твой физик, как я понимаю, – сказал я.
– Это верно, но между нами тоже надо бы…
– Может член достанешь, померяемся?
Он усмехнулся.
– Член, говоришь? Про член поговорим тоже, как ты говоришь, чуть позднее. Я тебе материалы дам, посмотри, завтра и поедем, ты сможешь?
– Смогу.
Юргенс вышел и вернулся скоро, с флэшкой и довольно объёмистой папкой.
– В папке мои наброски, кто другой не разберётся, а ты сразу поймёшь. Это хорошо, Илья, что ты… словом, тебя в этом деле мне не хватало, застряли мы с Метлой.
Меня задело немного необычное имя, что он произнёс, будто знакомое что-то, будто что-то отдалённое я уже когда-то слышал, но я решил, что ослышался.
– Хорошо, Вэл, я сегодня ночью посмотрю.
– Как все гении, помалу спишь? – усмехнулся Юргенс, усаживаясь в кресло.
– Как стареющие люди.
– Да ладно, ты вон, хорош, лет на десять моложе своих лет глядишь. Волосы красишь, что ль?.. Садись, ругаться пришёл, может?
– Не ругаться, но… расставить надо точки над i, прежде чем мы приступим к совместной работе, – сказал я.
– Ну тем более, садись, ты мне родич всё же и… – он опустил пушистые ресницы, вздохнув. – И друг единственный, сволочь.
Я сел всё же, действительно, что стоять?
– Коли так получается, что судьба сводит нас теперь снова, чтобы мы создали вместе, может быть, то, что решит многие вечные проблемы, давай договоримся сразу, как принято, на берегу.
Юргенс поднял светло-синие глаза на меня:
– Согласен, – сказал он.
– Договоримся?
– Определим правила? – он чуть-чуть скривил красивый рот, у меня даже ёкнуло от этого знакомого мне так давно движения.
– Именно.
– Хорошо. Я вижу, ты имеешь уже некую картину в голове, – ухмыльнулся он. – Удивительно, ты только час назад узнал, что тебе предлагается эта работа, а уже всё нарисовалось. Я вот три месяца почти промучился, прежде чем позвать тебя, ё…ря моей жены, потому что понял, что без твоей чёртовой башки, мы не сдвинемся с мёртвой точки. А ты уж всё представил.
Я почувствовал, как вдохновение ярости овладевает мной. Это он не вдохновлен сейчас, напротив, он ослаблен. Но не мной. Чем-то ещё…
– Так вот, Вэл. Оставим нас двоих и её за пределами работы.
Он долго пристально смотрел на меня.
– Её… даже называть не надо, а? – усмехнулся он. – Идёт, оставляем всё за стенами «Курчатника». Только мозг и работа. В конце концов, не для себя мы работаем. И даже не для денег.
Я засмеялся:
– Может, Нобелевскую дадут?
– Ага! К тому времени окажется, что всё уже открыли американцы, или китайцы, сейчас китайцы в большой моде, – усмехнулся он, кивая. – Теперь-то выпьем?
– Что тебя разбирает сегодня?
– А ты… не всё сказал? – он встал, подошёл всё же к шкафу, за стеклянными стенками которого поблескивали бутылки.
– Вообще-то