они могут вырасти. – Прозвучал мелодичный, как хор детей и ангелов, шелест листвы абрикосового дерева. – Здесь всякие мысли имеют склонность материализоваться. Но коли тебе пошли на ум сказки, тогда хотя бы думай о русских сказках, в которых упоминаются молодильные яблоки. Съешь такое – помолодеешь. Но мои абрикосы – как теперь у вас говорят – круче. Тфу, не люблю это слово, никак не могу к нему привыкнуть. У меня, чтобы помолодеть, ничего есть не нужно. У меня молодеют, так сказать, (пришло и мне видно время осваивать ваш современный язык) – по умолчанию. Всяк, кто ко мне приблизился, а тем более сел под моей кроной и прислонился спиной к моему стволу, как ты – автоматически молодеет настолько, на сколько пожелает сам. Ты, впрочем (а это достаточно достойно и мудро), выбрал себе семилетний возраст. Но с такой же легкостью мог бы стать и годовалым и только что родившимся ребенком. Более того, ты мог бы выбрать и любой возраст развития плода в материнской утробе, хоть момент своего зачатия. Скажу больше, мог бы выбрать время и до своего зачатия. Но там ты оказался бы в стихии тотального и абсолютного
ничего, в котором опять же по определению ничего быть не может, в том числе и тебя тоже. Впрочем, ради эксперимента, ради обогащения жизненного опыта и в
ничего 