– Значит, зная о том, что у той избушки есть какая-то опасность, ты до сих пор ничего не предпринял? – Алексей удивлялся тому, что Степан верит в непонятную опасность этого места. Чем больше Степан и Емельян говорили о нём, тем больше его охватывали непонятные сомнения. Им было известно что-то, о чем они пока не могут ему рассказать. Или не хотят. То, что в той стороне не все так просто, было очевидным для Алексея. Необходимо решить, насколько этот поход был опасен для него и Прохора.
В нём натягивалась струна, которая должна было дать силы преодолеть трудности. Хотя он и не знал, кто его враг, но нутром чувствовал, что скоро вновь придётся вступить в бой. Главный вопрос, который ему надо было решить, как командиру – достаточно ли у него сил, чтобы справиться с опасностью. Рядом с ним уже не было его батальона, и теперь предстоит рассчитывать только на себя и немногочисленных охотников.
Внезапно, размышления прервал Степан:
– Дело, сударь давнее, значит. Лет двадцать, наверное, уже прошло. Я тогда только приехал в эти края. Палата меня прислала, справлять, значит, имущество казенное. А я что? Я был рад, даже и не мечтал о таких делах. Я ведь тогда не знал, что эта волость, у черта где-то. За пазухой. Мой предшественник пропал, значит. Он слова совсем пропал: не то, что спился – провалился где-то сквозь землю в этих местах.
Я наивный был, думаю, уж я приеду, так и значит, подати все будут сданы, и пермяк сытый. Но вот, только добрался сюда, и понял, куда попал. Дурак, а куда деваться? Дело серьезное, надо было прошлого старосту искать. И поехал, я значит, туда, куда вы сейчас собрались. Лето тогда было, да и я, значит, еще быстро ходил. Ну а со мной двое еще было. Так, тоже не местные – смелые.
Добрались, мы значит, до избушки той, вроде все хорошо. Заходим, а там кто-то недавно был. Ну, я конечно, и подумал, что мой предшественник, того, загулял. Мало ли что бывает? Да вот беда – никого, значит, не объявлялось. Совсем. Кто-то недавно был, печь черная топится, на столе, значит, медный котелок с травами, горшок с кашей есть. И тут, вдруг, стало мне казаться, что за избой кто-то ходит. И другим, тоже так казалось. Так вот, первым вышел один из моих сотоварищей – и тут он как заорет, что кровь в жилах стынет. И побежал он туда, откуда пришли. А нас двоих такой страх обуял – мы тоже побежали за ним, только пятки сверкали.
Все в том доме побросали, бежали, что было сил. И бежали мы день, вечер, и ночь. А утром, вот, едва живые, доковыляли до Благого. Да. Что мы? Парня того спрашиваем, мол ты чего увидел то, заорал так. А он и говорит, что увидел себя, значит9. Ну, мы и задумались, что дело там какое-то нечистое. Парень тот немного потом прожил. Все задумчивый ходил, постарел – ужас. А второй мой сотоварищ, уехал, значит, в Печеры. Грехи говорит, замаливать буду. А я что? Я человек подневольный, служба! Сначала жутко боялся, а потом, ничего, привык. Понял, если куда надо, не лезть, то и тебя, кто надо, до поры не тронет.
– Так ты рассказал