– Но почему именно я?
– Потому что остальные не подходят, – туманно ответил Павлов.
– А я, следовательно, подхожу?
– Вы нам подходите.
– Чем же, позвольте узнать?
– Всем, – отрезал Павлов. – Итак, вы согласны?
Я посмотрел ему глаза и не смог скрыть удивления: в них читалась уверенность в том, что я обязательно соглашусь. Будто он за меня решал, и ответ мой ничего не значил. От меня он ждал только «да», и задавал свой вопрос только для проформы. Его по-детски ожидающие глаза я не стал разочаровывать отказом, но и торопиться с положительным решением боялся.
– Мне нужно подумать, – сказал я.
– Да-да, – с чуть заметной горечью выдохнул мой наниматель. – Два дня. Мы даём вам два дня на принятие такого важного решения. Но я уверен, вы согласитесь.
– Почему?
– Я разбираюсь в психотипах.
Он торопливо удалился. А я, оставшись наедине с самим собой и мерцающим экранной заставкой компьютером, погрузился в нелёгкие размышления, от которых вскоре начала болеть голова. До того, как пришёл Павлов, я корпел над важной статьей, которую завтра нужно было уже сдавать. Оставалось только скомпоновать некоторые данные и связать все части воедино. Читая свою же «стряпню», я не понимал из неё ни слова. Совсем незнакомо звучали строчки из текста. Все мысли заняты были недавним разговором; ни о чем ином думать я уже не мог, как об ЭСИЛ. Что же такое – «система исправления личности»? От такого сочетания слов веет чем-то фантастическим и страшным. Исправление. Что значит – «исправление»? Не означает ли оно, что из подопытных там делают безвольные, на всё готовые подчиняемые машины. Распоряжаются их сознанием, как заблагорассудится. И зачем я им? Не ожидает ли меня участь одного из таких подопытных? Быть в качестве «кролика» у этого Павлова – перспектива, конечно, заманчивая. Но, боюсь, я не достоин такой привилегии.