– Мам, поешь чего-нибудь, – сказала она, указывая на жареную фасоль, которую только что поставила на стол.
Дженни сморщила нос и потянулась за своей кофейной кружкой. Холли всегда удивлялась, почему мать пытается скрыть, что пьет. Для них обеих это давно стало жестоким, неприкрытым фактом. Прошло много времени с тех пор, как Холли выливала содержимое бутылок в раковину – кроме скандалов это ни к чему не приводило. Теперь у нее не осталось сил на борьбу с Дженни.
Ее всегда удивляло, какое горе она почувствовала несколько недель спустя, когда мать умерла. Ей казалось, она неспособна вообще что-либо почувствовать, не говоря уж о грусти потери такого ужасного соседства. Но шок от смерти матери походил на удар стального шара по стеклянной стене. Холли чувствовала себя совершенно развалившейся на части и со страшной болью собирала себя обратно по кусочкам.
Холли лишь обрывками помнила тот день, когда умерла мама. После того как она ее нашла, она вернулась в коридор, где, судя по всему, потеряла сознание. Когда она очнулась, то несколько часов сидела на полу, уговаривая себя встать и позвонить в полицию. Но не могла – она словно корнями вросла в пол, как старая яблоня на заднем дворе школы. Некоторые дети все еще лазили по ней в надежде, что кривые ветки укроют их незаконные сигареты. Холли никогда не лазила с ними, предпочитая наблюдать со стороны. Она ненавидела себя за зависть к ним, с их туфлями из «Топ-шоп», крашеными волосами и простой жизнью. Они даже не представляли, насколько у них все хорошо. Холли выслушивала их страдания по поводу очередного разрыва с дружком или слезы из-за того, что им не покупают последнюю модель мобильного телефона. Как же ей хотелось заорать им в лицо.
Она совершенно не помнила, как набрала телефон Службы спасения, но около восьми вечера приехала «Скорая» вместе с полицией. Пока врачи в куртках с неоновыми полосками быстро делали свое дело, женщина-полицейский села рядом с ней на пол в коридоре и взяла ее руки в свои.
– Тебе надо сейчас поехать с нами, Холли. Все будет хорошо.
Но ничего не было хорошо. Никогда, с тех самых пор.
Совсем забыв про черепашку, Холли вздрогнула и уронила ее на кровать. Фигурка слегка подпрыгнула и скатилась на пол.
– Черт! – Она встала на колени. Слава богу, мягкий коврик спас черепашку. Холли наклонилась, чтобы поднять ее, и вдруг увидела бежевый чехол, выглядывающий из-за запыленной потрепанной обувной коробки.
– Ух ты, да это легенда, – выдохнула она, вытаскивая чехол и проигнорировав коробку. Откинув крышку, она громко ахнула, потому что там оказалась блестящая, хорошо отполированная швейная машинка. Это было истинное