Теперь Олег был в Потьме, а его бывшие подопечные съезжались в Оглухино.
Мячика сосед подбросил на 120 километров навстречу Ване-оперу (без небольших авантюр Мячик вообще не мог существовать), и сейчас они на попутке мчались в Оглухино.
Водитель, черноволосый, молодой с виду парень, правил будто бы лениво, но очень умело. Машина летела, плавно обходя небольшие препятствия. Слушая разговор за спиной о суде над Олегом, он вдруг сказал:
– Я девять лет отсидел.
– А дали сколько?
– Пятнадцать.
– Вот это да! – выкрикнул восторженно Мячик.
– Двойное убийство, – констатировал Ваня-опер (если бы Мячик слышал наш пересказ их беседы, он обязательно бы спросил – «А что такое "констатировать"?» И обязательно ошибся бы и произнес – константировать, будто это слово – от имени Константин).
– Расскажи! – заныл Мячик.
Водитель покосился в зеркальце на компанию за его спиной.
– Да вы еще маленькие!
Но постепенно рассказал все-таки историю, которая действительно вряд ли предназначалась для детских еще ушей Мячика.
Водителю тогда было девятнадцать лет. Мать у него русская, а отец чеченец, жили в Москве. Родители разошлись, когда ему было два года, он не знал ни слова по-чеченски, чувствовал и считал себя русским. Он ехал из Воронежа в Москву. По дороге остановился поесть, снял прямо на дороге девчонку (Мячик, в отличие от Вани-опера, не очень-то понял, что это значит) и сел с ней в ресторане. За соседним столом пировала компания. Двое из них подошли к нему и сказали:
– Отдай нам свою девчонку, парень, мы тебе заплатим.
– Они видели, – пояснил водитель своим юным пассажирам, – что это не моя девушка, что я просто снял ее. Но я не собирался, конечно, ею торговать, мы с ней хорошо сидели, разговаривали.
Он встал, ответил, что ужинает с девушкой и просит их вернуться к своему столу. Тогда один из них ударил его по лицу. А второй сказал:
– Что, может быть, мало? Мы сейчас поужинаем и добавим.
– Тогда я пошел к машине, – рассказывал водитель, по-прежнему едва касаясь руля, – взял револьвер, вернулся, подошел к их столу и выстрелил сначала в одного, потом в другого. Обоих – наповал. И не стал убегать, просто милиция забрала меня и все.
– Скажи, – спросил Ваня с мучительным каким-то интересом, – ведь тогда еще вышка была. Ты знал, что или вышка, или, во всяком случае, сядешь надолго. Ты сомневался все-таки, когда у машины стоял – брать револьвер или нет?
– Нет, совсем не сомневался.
– Ты, наверно, не помнил себя – очень обидно было?
– Нет – прекрасно помнил. Никакого у меня аффекта (Ваня это слово, конечно, знал, а Мячик, конечно, нет) не было. Просто я знал, что