Вот Ванька оглянулся, помахал ему рукой, побежал к нему, и Иван Николаевич вначале удивился: ведь это же он, Ванька, уж не снится ли все ему, словно наяву?
Как вдруг понял, что это не он, Ванька, а его внук, Ванюха, бежит к нему с того места, которое когда-то было их огородом. Показывает ему что-то, смеется…
Иван Николаевич встрепенулся, словно со дна реки вынырнул, отдышался, стараясь унять рвущееся из груди сердце.
– Деда, смотри, что я нашел! – внук протягивает ему какую-то палку, Иван Николаевич взял ее машинально, посмотрел более внимательно и увидел, что палка похожа на извивающуюся змею с раскрытой пастью, даже подобие глаза имелось.
– Я испугался, думал, настоящая змея! – удивлялся внук, и Иван Николаевич тоже удивился, засмеялся. Вдоволь насмеявшись, дед с внуком посидели молча, слушая, как щебечут птицы, шелестит ветер листьями деревьев.
Они смотрели на окна их бывшего дома, и после всего рассказанного дедом Ванька уже по-иному смотрел на дом, на сад, на огороды, словно это он здесь жил когда-то, словно жизнь, прожитая его дедом в детстве, вошла и в него, в его душу и навсегда поселилась в ней, вызвав ту же любовь, которой была полна душа деда.
Теперь они были по-настоящему близки друг другу. Ванька взял деда за руку и сказал серьезно, совсем как взрослый:
– Деда, давай здесь на совсем останемся?
– А что, давай! – воодушевился, было, дед, но тут же сник. – Мне можно, я на пенсии, а как же твоя учеба? Мама с папой, бабушка дома ждут…
Дед и внук помолчали, осознавая невозможность желаемого.
– Деда, а мы здесь немножечко поживем, потом в Москве. Разве нельзя жить и там, и здесь?..
Иван Николаевич взволновался, пораженный простотой истины, высказанной его внуком. Вскочил, словно молодой.
– Можно. Раньше было нельзя, теперь можно. Теперь мы живем в свободной стране. – Иван Николаевич уважительно взглянул на внука, ведь тот родился в другой, демократической России, он и думает по-новому, как свободный независимый человек.
«Ну что ж, рядом с ним и он постарается, если и не избавиться вовсе от пут рабства, в которых он просуществовал всю свою жизнь, то хотя бы ослабить их, чтобы тоже почувствовать себя свободным, наконец-то, – подумал Иван Николаевич. – И не прервется связь поколений, и мы, русские люди, как, например, горские племена Кавказа, тоже будем знать не менее девяти поколений своих предков, чтобы по-настоящему уважать и себя, и других, чтобы быть действительно гордыми и свободными людьми».
На кладбище также щебетали птицы, также шелестел ветер листьями деревьев, и деду с внуком казалось, будто они как вышли из калитки их бывшего дома, так и вошли в новую, недавно установленную оградку, внутри которой покоились рядом два заросших травой холмика.
– Ну вот, Ванюха, ограда у них теперь