Старушка по-прежнему крепко спала, даже похрапывала. И совсем было успокоился и обрел уверенность Сашка, если бы не вой забившейся в конуру собаки. Громко, протяжно выл пес, нагоняя тоску, будто оплакивал кого-то.
Уже знакомой дорогой Шиляев вернулся в комнату.
«Вот эту, – выбрал он для выноса следующую икону. – И еще большой крест с распятием Иисуса Христа». – Он протянул было руки к иконе, но в это время в спальне заворочалась старуха. На весь дом отчаянно заскрипели пружины кровати. Шиляев замер, прислушиваясь к тяжелому старческому кряхтению, которое, к счастью, вскоре прекратилось. Пронесло! И Сашка взялся за икону.
Разбудил-таки пес Клавдию Павловну!
«И чего же он воет-то так, – сердясь, подумала она. – Ведь накормила же! – Серебрякова с трудом поднялась с постели, вышла в коридор и, ворча, направилась к веранде. – А может, опять эти проклятые коты проникли на веранду и тревожат собаку?»
Возвращаясь с улицы, Колька, увидев в коридоре вместо Сашки хозяйку дома, на мгновение оцепенел, потом с перепугу шарахнулся в сторону, загремел посудой, ведрами, упал и, чтобы его не заметили, на четвереньках выполз назад на улицу.
– Брысь, окаянные! – сонно крикнула Клавдия Павловна, решив, что это коты лазят по столу, поганят посуду.
От крика хозяйки Шиляев вздрогнул, пришел в себя. «Что делать? – мелькнула мысль. – Сбить старуху сзади и скрыться неопознанным?» Но страх, все тот же проклятый страх наркомана остаться утром без спасительной жидкости в капроновом шприце заставил Шиляева взять икону. Вынув из киота еще и массивный крест, он пошел к выходу.
Клавдия Павловна вышла на веранду. Никаких котов там не оказалось, и тут она, окончательно проснувшись, осознала, что дверь на веранду распахнута настежь. «А я ведь все двери с вечера запирала. Все сделала как следует, это уж я хорошо помню. – Вдруг она увидела, что и дверь, ведущая во двор, тоже открыта. – Что все это значит?» – в страхе подумала Серебрякова и, на ходу твердя молитву, подошла к двери. Она хотела закрыть ее, но тут заметила, что щеколда держится на одном шурупе. «Воры!» – осенила ее ужасная догадка. Крикнуть хотела старушка, но от страха перехватило горло, и Клавдия Павловна, повернув назад, с бешено колотящимся сердцем заковыляла в дом.
Ступив в коридор, включила свет – и нос к носу столкнулась с грабителем. Худой, невысокий мужчина, с острым носом и тонкими губами стоял перед ней, держа в одной руке икону, а в другой крест. Клавдия Павловна оторопела, потеряла дар речи, хотела заголосить, но крик застрял у нее в горле. Серебрякова в страхе отступила и тут увидела, какую именно икону держит в руках грабитель. Это был образ «Всех скорбящих радость». Именно его благословил ей родитель, выдавая замуж. «Прими и храни эту икону, дочка, – вспомнила она слова отца. – Она не только исцеляет от всех болезней, но оберегает от всех невзгод и напастей».
И вот сейчас этот священный образ держал в