– Конечно, я вижу, – только теперь отвечает Жан. – Конечно, я чувствую.
Теперь она может говорить спокойнее, и говорит, но то же.
– Оно всё из биоматериала. Конечно, я биолог, на него опирался проект, я закачала много образцов, но оно из биоматериала целиком. Как животные, как это возможно. Неужели ты веришь, что это и есть наше спасение?
– Я верю в Разум.
На это ей нечего ответить, вера в Разум нерушима, и у них не особенно много вариантов. Почти год заняло создание этого прибора, еще несколько лет – расчетов, а до этого прошлого, а до этого еще прошлого, и так каждая исследовательская группа на Земле. Тёмная материя ест их с каждой лишней секундой.
– Ты тоже ходила на него смотреть, – понимает Жан с улыбкой, словно уличил её в диковинной смелости.
Не ради себя, не для спасения от темной материи – ради него хочется менять мир. Это его роль в команде. Ремидос трет место укола на шее и начинает думать о том, как вытянуть максимум из органики – как и должна бы с самого начала.
– Надо отправить его в капсулу для регенерации. Раз уж оно органическое.
Разум пульсирует на запястьях, напоминая – скоро время для сна, циферблат загорается на коже, начиная обратный отсчет. У них чуть меньше часа. Уже темно настолько, что Разуму приходится включить фонари, и они идут назад к базе по узкой полоске света. Солнца почти не видно, странно – но Ремидос не хочется возвращаться.
Жан останавливает её у входа, сжимает руку и говорит:
– Это всё еще твой проект. Попробуй связаться с другими биологами – с Мэри, с Наташей, с Минако. Может, они знают о подобном. Спроси Амуна, может, он найдет похожее у древних.
Ремидос кивает.
Он не должен был об этом напоминать.
3.
Вставать ничуть не легче следующим днем, чувство тревоги гложет экзоскелет изнутри, и им нужно, нужно решение. Нужно много веков назад. Они вновь завтракают вместе, и заслуга провала хотя бы в том, что он заставляет их бояться сильней. Они не знают, что делать, и на это Разум не дает ответа; он уже дал им прибор.
– Я хочу как следует осмотреть его, – говорит Дхавал за завтраком, и в его голосе много бравады, отвращения и искреннего интереса. – Думаю, всем следует это сделать, раз уж нам предстоит работать с этим прибором.
Им действительно это предстоит, другого нет, и осознание этого поглощает.
– Он хранится в капсуле для регенерации, – поддерживает Жан. – Я пойду с тобой.
Жан уже решил оставить этот прибор за рабочую версию, и не он – ни в коем случае не он – должен был предложить всем осмотреть его беспристрастно. Он умеет быть мягким, он умеет ждать. Ремидос знает – она должна была предложить это первой. Это её проект.
Она чувствует зуд и легкое сжатие в горле при воспоминании об этом создании.
– Я пойду, –