Еще одно: Машина речь. Она никогда не употребляла жаргонных словечек, а сегодня говорила, как девчонка по вызову… Дикая мысль пришла Родиону в голову. Он сказал, пристально глядя на девушку, чтобы уловить ее реакцию:
– Давай я буду называть тебя Дарьей?
– Что такое? Почему Дарьей?
– Если ты не хочешь говорить свое имя, то я могу предложить любое, какое мне нравится.
– Вот еще! Никакая я не Дарья, я…
Маша вдруг остановилась, покачнулась, оперлась о ствол дерева. В ее глазах блеснул настоящий ужас.
– Я… Я не знаю, как меня зовут! – наконец, воскликнула она, чуть не плача.
Они поднялись на квартал, Родион довел девушку до арки, под которой открывался ее двор.
– Почему мы остановились?
Родион помолчал. Ни малейшей реакции.
– Какое сегодня число? – вдруг спросила она.
– Двадцатое. Свадьба уже через месяц.
– Чья свадьба?
– Моя и… Еще одной девушки.
– Ясно, что не юноши… Это что – липа? – Маша потрогала ствол старого дерева. – Липа уже цветет… А двадцатое – чего?
– Двадцатое мая.
Родион вспомнил анекдот про алкоголика: Месяц, месяц какой?
Маша, загнула палец, другой, шевеля губами.
– Я думала, что липа цветет в июне. Но все равно, даже май – это слишком круто. И здания какие-то странные. Слушай, а какой это город?
– Самара. В Самаре липа цветет в мае. Где-нибудь севернее, конечно, в июне.
Маша помолчала.
– Ты не гонишь? Это не Москва?
– Увы.
Уже ближе. Маша помнит Москву. В Москве с нею что-то сделали, теперь это совершенно ясно. Может быть, какой-то эксперимент? Но разве похоже на работу спецслужбы – заманить девушку в Москву под видом конкурса красоты?
– В голове шумит, – сказала она, пальцами коснувшись висков.
Родион вздрогнул: это был точно Машин жест. Перед ним именно Маша, и никакая другая. Недавняя мысль, что на улице Самары как-то оказалась пропавшая Дарья, точная копия своей сестры, была полностью абсурдной. Маша сказала, заглянув ему в глаза:
– Ты ведь меня не бросишь? Я никого не знаю в этой Самаре!
– Для начала, давай где-нибудь поедим. Ты есть-то хочешь? – Родион изобразил, как хлебают ложкой.
– Не знаю, – Маша задумалась, вслушиваясь в себя. – Наверное, хочу.
– Пойдем ко мне. Я хорошо готовлю.
Маша усмехнулась, в ее лице появилось циничное, неприятное выражение.
– Вот так, сразу? – хохотнула она. – Девушку надо сначала мороженым угостить, на трамвае покатать.
Родиону почувствовал короткий укол ревности и тоски. Ему не хотелось видеть у своей невесты такое лицо, особенно, когда перед ней был, как ей казалось, незнакомец.
– Вот тебе трамвай, – сказал он, и чувствительно подтолкнул Машу вперед, в направлении трамвайного круга, где разворачивался, искря штангой, красный вагон.
Свободных