Она произнесла это сценическим тоном, и Петр понял, что это игра.
Медички, кажется, так не считали.
– Кто бы рассуждал про порывы, да только не Вы, Фекла Архиповна, – ядовито заметила Таня. – Или как Вы там по паспорту?
– Тоже мне, бескорыстная какая! – возмутилась Маня. – На сцене дурака валять – это просто. Попробовала бы утром учиться, а вечером – дежурить в больнице.
Девушки переглянулись и, перебивая друг дружку, начали припоминать все прегрешения Фионы.
Гриша отмалчивался, а Петр подумал, что не так уж дружно живут обитатели этой квартиры.
– Гриша, может, ты нам почитаешь свои стихи? – предложил Петр. – У нас в гимназии был прекрасный словесник, он занимался с нами дополнительно и привил вкус к хорошей поэзии.
Гриша, словно ожидал приглашения, он вылез из-за стола на середину комнаты и стал декламировать пронзительным голосом:
«Течет неспешно Нил: весна, и вновь хамсины.
Несносная жара, хотя и не сезон.
В глаза летит песок, гнут подданные спины-
Вернулся в свой дворец всесильный фараон.»
Фиона вскочила с места и всплеснула руками. Казалось, она хотела обнять поэта, но ограничилась тем, что стала яростно трясти его за рукава.
– Какая прелесть, Гриня! – воскликнула она. – Это лучшее из написанного тобою. А продолжение есть?
Гриша скромно кивнул и продолжил:
– «На голове царя высокая корона:
Там в золоте блестят сапфир и бирюза.
Знак Бога на челе – изогнутый змееныш:
Рубин – его язык, а изумруд – глаза.
Нагрудник золотой, там надписи которых
С течением веков уж не поймет никто.
Синеет лазурит – неясные узоры,
Краснеет сердолик, как юной серны кровь»
Петя молча наблюдал за тем, как девушки курят словесный фимиам довольно посредственным строчкам, но в спор не вступал. Он уже хотел прочесть что-нибудь из школьного курса, как вдруг резко распахнулась дверь в комнату, где пировала наша компания. В проеме появилось новое лицо – высокий молодой человек оглядел всех с порога, не спеша войти внутрь.
– Коля пришел, – заметила Таня.
А молодой человек кивнул небрежно, что должно было означать приветствие и хмыкнул, глядя на накрытый стол.
– Так, празднуете? И что мы празднуем? И начали без меня. – попенял он, глядя в основном на Фиону, а затем обратился к Грише, – А наш менестрель, как всегда, сочиняет лабуду про таинственные замки, знойные пустыни и эльфов в ирландских долинах. О чем речь сейчас?
Петра вновь пришедший как будто не замечал, и делал это намеренно, низводя его до уровня пустого места. Петя решил, что ни навязываться на знакомство, ни бороться за внимание этого типа он не будет – много чести! Неужели он и есть тот самый пресловутый барон,