Осси потянулась, взяла с блюда большое крепкое яблоко, с хрустом надкусила и продолжила свои рассуждения.
– Еще надо понять, как она, эта самая гробница, открывается. Ну, допустим, это мы на месте решим – пока не видели, и голову ломать бессмысленно.
Осси откусила еще кусочек, затем продолжила:
– Дальше. Раз она простояла запечатанной столько веков, то, скорее всего, там живого ничего уже не осталось. Ибо, как говорится, так долго не живут, а живут обычно намного меньше. Причем изо всех сил стараются и себе, и ближним этот срок сократить.
Осси хрустнула яблоком еще раз, брызгая соком во все стороны, но не обращая на это внимания.
– А раз живого никого там, как мы договорились, нет, то это все несколько упрощает, и не надо, кстати, с собой тащить весь арсенал…
«Гаситель возьмем!» – Заява эта была столь неожиданной и безапелляционной, что Осси от удивления даже жевать перестала.
– Зачем? – Яблоко хрустнуло в четвертый раз, резко уменьшившись в размерах и рывком преодолев ту незримую границу, что отделяет целое от его части, а яблоко – от огрызка.
«Возьмем. Пригодится. А все остальное оставим. – Хода помолчала и добавила: – Пожалуйста!»
– Ладно, возьмем. – Осси откусила в последний раз, с сожалением осмотрела останки яблока и без подготовки, находясь все в той же вальяжной позе и болтая в воздухе ногами, со всей дури запустила огрызок в Ходу.
То, что еще совсем недавно гордо именовалось сочным плодом, стремительно описало в воздухе часть кривой в соответствии со всеми действующими законами прикладной математики (а все тела, как известно, летят по параболе, и никак иначе, что характерно, летать не желают). Кривая эта, начавшаяся возле руки леди Кай, другим своим концом, как совсем не сложно догадаться, упиралась непосредственно в Ходу. Однако в самый последний момент, нарушая все упомянутые законы, а заодно и пару-тройку других, траектория движения метательного снаряда сломалась, и огрызок резко ушел в сторону, с легким шипением истаяв в воздухе. Эдакая боевая магия в спально-бытовых условиях.
Хода же, никак не отреагировав на только что проведенные с ее участием, но без ее согласия маневры, как ни в чем не бывало попросила:
«И еще… Положи его, пожалуйста, на окно. Он соскучился по ночи и по ветру и хочет лунного света».
– Он хочет ночи и света… Ничего себе! – Осси закатила глаза, но все же поднялась и отнесла подставку, на которой возлежало ее новое, случайное и столь капризное приобретение, на подоконник. До того самого ветра, к которому так стремился