Весной 1928 года в Шахтинском районе Донбасса были арестованы пятьдесят советских и пять немецких инженеров и техников. Всех обвинили в саботаже и диверсиях.
«Шахтинское дело» началось с сообщения о том, что «на Северном Кавказе, в Шахтинском районе Донбасса, органами ОГПУ при прямом содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района».
Смысл процесса состоял в том, чтобы показать: повсюду действуют вредители – бывшие капиталисты, дворяне, белые офицеры, старые специалисты. Они же – агенты империалистических разведок, поддерживают связи с иностранными посольствами…
Четыре из пяти немцев работали в крупной фирме «Альгемайне электрише гезельшафт»; ее руководитель Феликс Дейч был сторонником экономического сотрудничества с Россией. Он сразу же заявил немецкому послу Ранцау, что разорвет контракт, если его инженеров не освободят. Ранцау обратился к Чичерину.
Граф Брокдорф-Ранцау, бывший министр иностранных дел, вручил свои верительные грамоты в Москве еще 6 ноября 1922 года. Он был сторонником тесного сотрудничества России и Германии, которые должны вместе противостоять победителям в Первой мировой. Немецкий посол, как и Чичерин, был холостяком, не интересовался женщинами, любил работать по ночам. Они часто встречались с Чичериным за полночь и на французском языке вели беседы о литературе и философиии.
Когда в Советском Союзе началось печально знаменитое «шахтинское дело», Максим Литвинов находился в Берлине. Он отправил шифротелеграмму Сталину и Чичерину:
«Опубликование в газетах об арестах в СССР немецких инженеров вызвало здесь всеобщее возбуждение. Повсюду в публичных местах идут разговоры об этом. Не говорю уже о сильном озлоблении в промышленных кругах. Предвижу тягчайшие последствия для наших отношений не только с Германией, но и с американским промышленным миром. Предлагаю немедленно образовать авторитетнейшую комиссию для самого срочного рассмотрения вопроса о виновности арестованных немцев, с правом комиссии допрашивать как самих арестованных немцев, так и давших против них показания русских.
Во всех действиях комиссии гарантировать на непосредственных допросах обязательное участие представителя наркоминдела».
Доводы Чичерина и Литвинова, которые доказывали политбюро, что суд над немцами, приглашенными работать в Советскую Россию, невероятно повредит стране, вызымели действие.
10 мая 1928 года политбюро решило:
«Разрешить немецкому послу Ранцау свидание с обвиняемыми по шахтинскому делу…
Поручить тт. Молотову, Чичерину и Крыленко еще раз пересмотреть публикуемый акт в сторону максимального сокращения тех мест, которые касаются деятельности иностранных посольств…»
Двух немцев почти сразу освободили, три (вместе с советскими гражданами) предстали