Керженцев. Что ж, идите, и я с вами выйду. Вы также идете, Татьяна Николаевна?
Савелов. Нет, она останется, посиди. Что это про тебя Карасев говорил: ты не совсем здоров?
Керженцев. Пустяки. Некоторое ослабление памяти, вероятно, случайность, переутомление. Так и психиатр сказал. А что – уже говорят?
Савелов. Говорят, брат, говорят! Что улыбаешься, доволен? Я тебе говорю, Таня, что это какая-то штука… не верю я тебе, Антоша!
Керженцев. В чем же ты мне не веришь, Алексей?
Савелов (резко). Во всем.
Молчание. Савелов сердито ходит.
Татьяна Николаевна. А как поживает ваш Джайпур, Антон Игнатьевич?
Керженцев. Он умер.
Татьяна Николаевна. Да? Как жаль.
Савелов презрительно фыркает.
Керженцев. Да, умер. Вчера. Ты, Алексей, иди лучше, а то ты уже начинаешь ненавидеть меня. Я тебя не задерживаю.
Савелов. Да, я пойду. Ты, Антоша, не сердись, я сегодня зол и на всех кидаюсь, как собака. Не сердись, голубчик, она тебе все расскажет. У тебя Джайпур умер, а я, брат, сегодня генерала хоронил: три улицы промаршировал.
Керженцев. Какого генерала?
Татьяна Николаевна. Он шутит, он за музыкой шел.
Савелов (набивая папиросами портсигар). Шутки шутками, а ты все-таки поменьше возись с обезьяной, Антон, – когда-нибудь и серьезно сбрендишь. Экспериментатор ты, Антоша, жестокий экспериментатор!
Керженцев не отвечает.
Керженцев. Дети здоровы, Татьяна Николаевна?
Татьяна Николаевна. Слава богу, здоровы. А что?
Керженцев. Скарлатина гуляет, надо оберегаться.
Татьяна Николаевна. О господи!
Савелов. Ну теперь заахала! До свидания, Антоша, не сердись, что ухожу… Может, я еще застану тебя. Я скоро, голубчик.
Татьяна Николаевна. Я немного провожу тебя, Алеша, мне два слова. Я сейчас, Антон Игнатьевич.
Керженцев. Пожалуйста, не стесняйтесь.
Савелов и жена выходят. Керженцев прохаживается по комнате. Берет с письменного стола Савелова тяжелое пресс-папье и взвешивает на руке: так застает его Татьяна Николаевна.
Татьяна Николаевна. Ушел. Что это вы смотрите, Антон Игнатьевич?
Керженцев (спокойно кладя пресс-папье). Тяжелая вещь, можно убить человека, если ударить по голове. Куда пошел Алексей?
Татьяна Николаевна. Так, пройтись. Он скучает. Садитесь, Антон Игнатьевич, я очень рада, что вы заглянули наконец.
Керженцев. Скучает? Давно ли это?
Татьяна Николаевна. У него это бывает. Вдруг бросит работу и начинает разыскивать какую-то настоящую жизнь. Теперь он пошел шататься по улицам и, наверное, ввяжется в какую-нибудь историю. Мне печально то, Антон Игнатьевич, что, видимо, я чего-то ему не даю, каких-то необходимых переживаний, наша с ним жизнь слишком спокойна…
Керженцев. И счастлива?
Татьяна Николаевна. А что такое