– Так он же записан в книге ВРКОС! – с полным ртом ответил Вербицкий.
– А что это такое?
– Всероссийская родословно-племенная книга охотничьих собак, – пояснила Вика.
– Смотри-ка, есть и такая? – удивился Рудик, который сел за стол лишь вместе со своим шефом.
– Надо же вести учет породистым собакам, – сказал Николай Николаевич. – В этой книге – только самые лучшие, имеющие полную четырехколенную родословную, имеющие дипломы за испытание рабочих качеств и высокую оценку по экстерьеру… Между прочим, Дик записан в самую высшую группу из русско-европейских лаек.
– И много таких групп? – полюбопытствовал Глеб.
– Пять, – ответил Вербицкий. – В группе, куда входит и Дик, около пятидесяти собак. И все они имеют по нескольку дипломов первой степени! У моего пса дипломы по медведю, утке, копытным и пушным зверям.
– Значит, многостаночник, – хитро улыбнулся Ярцев-старший. – Что же, испытаем его завтра на зверя покрупнее…
Так, за охотничьими разговорами прошел обед. После еды встал вопрос: чем заняться? Вику разморило. От впечатлений, свежего воздуха, тепла. Она пошла в одну из комнат прилечь.
– Эх, пулечку бы расписать, – мечтательно произнес Николай Николаевич.
– Это можно устроить, – улыбнулся Семен Матвеевич. – Карты есть…
– А третий? – спросил Вербицкий.
Ярцев-старший кивнул на сына.
– Играешь в преферанс? – обратился Николай Николаевич к Глебу. Тот кивнул. – Рискнешь с нами?
– Можно…
– Смотри, мы с твоим отцом имеем приличный стаж, – предупредил Вербицкий.
– На ковер, на ковер, – потер руки Ярцев-старший.
Тут же появилась нераспечатанная колода, бумага, карандаш.
– Только просьба, братцы, – попросил Николай Николаевич, – поменьше курите. – Он показал на сердце.
– Конечно-конечно, о чем речь! – откликнулся Семен Матвеевич, расчерчивая лист бумаги. – По сколько?
– По копейке, а? – неуверенно предложил Вербицкий, кинув взгляд на Глеба: мол, он еще молод и на большее не потянет.
– Боишься, без штанов оставим? – засмеялся Ярцев-старший. – Не будем мелочиться.
– Лично я готов, – усмехнулся московский гость, ловко тасуя карты и сдавая их для игры. – Ну, Матвеич?
– Я – пас.
Глеб стал торговаться. Николай Николаевич не уступал, и игра досталась ему.
– Разложимся, папа, – сказал Ярцев-младший, раскрывая карты.
Вербицкий остался без двух[1].
Раздали снова. На этот раз играл Глеб, притом успешно.
– Однако же, – заметил Вербицкий. – Наш гуманитарий не только в истории разбирается… Я думал, у тебя в голове лишь всякие там битвы при Ватерлоо, Бородино…
– Как говорится, нам, гуманитариям, ничто человеческое не чуждо, – улыбнулся молодой историк.
Время летело быстро. Вербицкий