траурный колокол бьёт,
в память погибших свеча плачет в церкви,
каждый молчит о своём.
В трауре все разговоры излишни,
мать поминает детей,
новая где завтра «Зимняя вишня»
станет виною потерь?
***
Один я здесь – в квартире ни души,
а ведь ещё вчера все были дома,
ещё я помню, как с детьми спешил
в торговый центр в День рожденья Тёмы.
Стоит кастрюля с супом на плите —
его ещё вчера сварила Лена,
из детской я всё слышу смех детей,
но я один, один я в этих стенах…
Кроватка. В ней сынишка спал Данил,
а вот и их зубные щётки в ванной.
Как жить мне одному теперь без них,
один я жив, нет больше Лены с Анной…
Кровать, одежда – всюду запах их,
такой родимый и такой домашний,
как отпустил я их тогда одних,
что нет их рядом – мне поверить страшно!
И вот уже сколочены гробы,
готовы обелиски на погосты,
ах, как хочу сейчас я с ними быть,
а не ходить с цветами только в гости…
Молю теперь я Бога каждый час —
Дай счастья всем им в Царствие небесном…
Пусть ангелы заботятся о вас,
и, лишь благие окружают вести.
***
У зимнего окна мы вспоминаем детство:
меж стёкол ватный холм, да искорки слюды,
вновь чай с малиной нам, как от печали средство,
пока метель крадёт за окнами следы,
летая на метле со сказочною свитой,
как в детстве раскачав стекляшки фонарей,
и мама вяжет вновь с оленем тёплый свитер,
и, кажется, метель от этого добрей.
Закон неумолим и мы во власти цикла,
и кто-то, но не мы, сегодня у окна.
Ах, сколько волшебства к нему опять приникло
и от метельных грёз, как в детстве не до сна.
***
Снег, а тебе здесь не рады,
сидел бы ты лучше дома,
разглядывал туч наряды,
мучаясь лёгкой истомой.
А дети тебя мочалят,
ответь, для чего ты выпал,
и это твоё молчанье
хуже, чем крики у выпи.
Таешь под чьей-то подошвой,
будто сожжённый лампадой,
снег, вниз не падай больше,
сверху смотри и не падай.
Но вновь шагает он следом
запечатляя все лица,
видимо, смысл жизни в этом,
чтоб умереть и родиться.
***
Мне кажется – мир закончился
и поздно начать всё заново,
все злые сбылись пророчества —
зима свой закрыла занавес.
Ушли с сожалением зрители,
театр стал пуст за мгновение,
цвета все ушли, так и видели,
лишь смолкло куплетов пение.
Реприз у природы много, но
зима – драма говорящая,
за аплодисментов гомоном
всегда тишина