Простить нельзя расстаться. Ирина Ваганова

ветви за дорожкой. Даше ничего не оставалось, как любоваться его безукоризненным профилем.

      – Ну? – заговорил он после непродолжительной паузы. – Рассказывай, кому дорогу перешла? – скосил глаза на девушку, растерянно приоткрывшую рот, но не издавшую ни звука, и пояснил свой вопрос: – До сих пор никого не загоняли сюда насильно, не держали под замком и не пичкали несертифицированными препаратами.

      – Я… э-э-э… голова раскалывается, – только и смогла выговорить Даша.

      – Извини, забыл. Вот. – По-прежнему не глядя на собеседницу, медбрат протянул ей блистер с таблетками: – прими одну, остальные спрячь. Я тебе сегодня капсулу подменил, поэтому и болит.

      Даша выдавила таблетку проглотила её, оставшиеся засунула в карман джинсов, и только тогда поинтересовалась:

      – Зачем это ты капсулу подменил?

      Роман взялся за верхнюю пуговицу своего форменного костюма и, повернувшись к девушке, сделал шаг.

      – Не прикасайся! – отскочила она. – Я буду кричать!

      Парень даже покачнулся от неожиданности. Брови его взметнулись вверх, а в глазах мелькнуло удивление. Собравшись, он сказал довольно холодно:

      – Нужна ты мне больно. Дура.

      Даша, почувствовав неловкость, сорвала лист и стала мять его в руках.

      – А чего тогда завёл в кусты, да ещё раздеваешься? – она кивнула на пальцы Романа, до сих пор теребившие пуговицу.

      – Разуй глаза! – сердито сказал Роман, оттягивая край одежды. – Видишь, что это?

      Даша пригляделась и растерянно протянула:

      – Камера?

      – Вот именно! Я повредил её, чтобы поговорить без свидетелей. Но это в первый и в последний раз. Иначе мне не только «Центра» не видать, как своих ушей, но и вообще – медицину.

      Измятый лист барбариса перекочевал в рот, Даша механично жевала, глядя в одну точку, и слушала рассуждения медбрата.