Марк рывком поднялся с места и, буркнув: «До свиданья» скрылся за дверью, чуть не столкнувшись с Тамарой.
Ирочка застыла, словно впала в столбняк.
– Ирочка! – Я окликнула ее. – Вы можете идти.
– Спасибо! – всхлипнула она. – Можно, я еще чаю выпью?
– Тебя никто не гонит.
– Я пошел, – громко сказал Никита и сморщился, словно у него внезапно заболели зубы. – Я-то думал, что… – он махнул рукой и, резко развернувшись, скрылся за дверью.
Никита был основным творцом этого ролика. Он вложил туда свои силы, талант, время…
Гриша сидел, сгорбившись, и не смотрел ни на меня, ни на Ирочку. Выпив чай, Ирочка заторопилась и, надев полушубок, сказала:
– Ну, я пойду…
Она ушла, даже не закрыв дверь, что для аккуратной исполнительной Ирочки было делом немыслимым.
Когда мы остались вдвоем, Гриша повернулся ко мне и сказал с печальной улыбкой:
– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
– Не снилось, – согласилась я. В висках у меня стрельнуло. – Таблетки от головной боли у тебя есть?
– Есть. Все время с собой таскаю.
Гриша достал упаковку и аккуратно оторвал полоску с двумя таблетками.
– Держи. Пройдет голова, это хорошее лекарство.
– Сомневаюсь…
Пурга разгулялась нешуточная. Как только я вышла на улицу, ветер остервенело задул мне в спину, и я поежилась. Машина стояла неподалеку от офиса, и я побежала к ней вприпрыжку, уткнув нос в воротник полушубка.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – думала я.
От того, что все было вынесено на «суд Божий», ничего не изменилось. А на что ты надеялась, возразил мне ехидный внутренний голос: что вор проявит завидную сознательность и придет с повинной?
Этот ролик был совместным детищем нашей команды. Все началось с Тамары Петровны. Когда мы однажды смотрели в маленькой комнате, где обычно обедали, телевизионные новости и в одном из репортажей показали чеченскую школу, сердобольная Тамара вздохнула и качнула головой:
– Вон как детишки настрадались! Вместо того чтобы тихо-мирно своими детскими делами заниматься, учиться и в школу ходить, они живут на пороховой бочке. Где же справедливость-то?
Камера показывала школу, дети сидели и рисовали, один мальчишка от усердия высунул язык и старательно вел линию карандашом. Он поднял голову, и камера выхватила его взгляд. ТАК смотреть дети не могут. Взгляд малыша был умудренным и печальным. Не по годам и возрасту.
– Бедняжка! – снова вздохнула Тамара Петровна. – Настрадался! Мой Арсен тоже рисовать любит, я ему недавно набор красок купила, теперь сидит, тигров рисует. Был в зоопарке недавно, вот и рисует животных. Взял бы кто-нибудь и устроил выставку работ этих детей – чем они живут и как выживают под этими обстрелами и бомбежками.
– А что, идея