Снова напугав саму себя, Нэнси оставила кружку с вином на столе, прихватила поварской тесак и побежала на второй этаж в спальню. Там она вооружилась парой дуэльных пистолетов и демонстративно взвела курки, чтобы те хотя бы визуально отображали готовое к самообороне огнестрельное оружие.
Вернувшись в гостиную, девушка едва успела подойти к столу, как входная дверь тихо скрипнула и отворилась. Нэнси вздрогнула от неожиданности, резко обернулась и замерла на месте, но в дверном проеме никого не было. Выставив перед собой руку с пистолем, а во второй сжимая рукоятку поварского тесака, девушка подкралась к распахнутой двери. Решая закрыть дверь и отойти обратно к столу или все же выглянуть наружу, Нэнси спрятала тесак в набедренные ножны и оперлась рукой о дверной косяк.
Увлеченная своими страхами и подготовкой к жестокой борьбе за жизнь, девушка забыла зажечь свечи в канделябрах. Из освещения в гостиной оставался лишь огонь в камине, бросающий причудливые тени, в свою очередь нагоняющие еще больше страха. Над домом и лесом уже сгущались вечерние сумерки, что сильно усложняло возможность рассмотреть что-либо или кого-либо за порогом.
Вытянув шею и прищурив глаза, Нэнси медленно потянулась наружу, когда перед ней выросла темная стена из человеческой плоти. Пара глаз из-под густых бровей смотрела на девушку буквально в упор. Но вместо того, чтобы вскрикнуть от страха, Нэнси издала тяжелый, томный вздох, полный удивления и неконтролируемого восторга.
– Ох ты ж… какой! – прошептала девушка, все же шагнув назад и не убирая вытянутой вперед руки с пистолем. – Мать моя… комсомолка!
В бликах танцующих языков огня в камине незванный гость выглядел не столько страшно, сколько соблазнительно.
Это был не дикарь, не абориген, не островитянин, и уж совершенно точно не последний представитель племени Могикан. Это был человек европеоидной расы, такой же, как и Нэнси, и при внимательном осмотре черты его лица оказались даже приятны. Только кожа так сильно загорела на солнце, что даже губы у него были почти фиолетовые.
Светло-голубые глаза с поразительной резкостью выделялись на темном лице под густыми, выгоревшими на солнце бровями. Кучерявые светлые локоны ниспадали к широким плечам, и, казалось, были обрезаны топором, а не в парикмахерском салоне. Легкая небритость добавляла некой брутальности внешнему виду незнакомца. А тело, точнее сказать, торс мужчины заслуживал отдельного внимания, будто его обладатель сошел с обложек популярных женских романов с пикантными, любовно-эротическими сюжетами. Крепкие мышцы топорщились