– Мне кажется, я простудился вчера, горло болит, голова ноет, – перебил Белгруевич. – Поджелудочная побаливает, но не сильно. Печень покалывает. Но главное, помню отчетливо, я отравился чем-то, а может быть, перегрелся на даче в новой бане. Понимаете, температуру трудно стало регулировать после того, как я обложил печку речным камнем. Должно быть ровно шестьдесят три целых и семь десятых градуса, но злополучные камни набирают влагу – и получается все восемь десятых градуса. Хотя набор микроэлементов в паре превосходный: осмий, цинк, сурьма, свинец. Но я значительно перегрелся, – заплетающимся языком вещал Белгруевич.
– Вот я не понимаю. К чему эти аресты? Что, разве можно поверить, что вывели средства? Ерунда! Ну хорошо, пусть вывели средства, но наверняка все по закону! Поговорите сначала с людьми начистоту, выясните их потребности, проверьте чистоту помыслов, а уж потом сажайте, – сетовал Турхельшнауб.
– Веня, ты представляешь масштаб информационных подтасовок на Западе? А что, в Америке не воруют? До Била Гейтса-то нам ох как далеко, особенно принимая во внимание ихний бюджетный дефицит, – ораторствовал, не замолкая, Сергеев.
– Я слышал, в Америке собирались учебник истории выпустить для колледжа, где Лондон – мать городов русских, а Ледовое побоище – незначительная стычка в шведском дьюти-фри за бесплатный бокал виски, едрены пассатижи, – смеялся от души Белгруевич.
На этом месте беседу друзей прервал не укладывавшийся ни в какие рамки инцидент. Молодой человек в черном элегантном, но недорогом костюме, по-видимому администратор ресторана, появился из дверей кухни, удерживая аккуратно дымящуюся кастрюльку руками в белых перчатках. Он деловито, не торопясь подошел к одному из столиков, где отдыхали три благовоспитанных гражданина в одинаковых синих костюмах. Молодой человек застыл за спиной у одного из мужчин, увлеченного оживленной беседой с товарищами. Никто не обратил на происходящее должного