настроение – по кочкам —
перега́ром и пожа́ром…
Время сыпется песочком,
бьётся сердце – жа́ждет бу́ри,
и – боится осложнений:
наследи́ть в литературе —
вот – одно из наслаждений.
За добро – двумя руками,
за мечту – зубами – мо́жно…
Пусть, одарят синяками —
очеви́дно и подко́жно —
кочки, ямы и канавы…
Путь смерте́й и возрожде́ний —
вожделе́ние приправы —
штормовых предупреждений.
янв. – 21.05.19
Среди своих
Когда закончится тетрадь
наступит время перечёта.
Строфу добавить?
Нет. Убрать.
Успеть исправить недочёты.
Я изменю порядок слов,
расставлю верные акценты.
Я безрассудочно суров
в себяразборные моменты.
Что мне даёт наитий вязь?
Что дарит новая страница?
Я жить хочу, собой гордясь.
Да чтоб семья могла гордиться…
Я жить хочу. Среди своих.
Не пластилиновых, не твёрдых.
В борьбе с собой за каждый стих.
За каждый день в живых аккордах.
Пытаюсь найти отгадки
Сколько выдержит сердце вбитых гвоздей?
Ведь оно – не кирпичной кладки!
Пополняя ряды новых «лишних людей»,
я пытаюсь найти отгадки.
Сколько мир породил одиноких певцов,
без суда второпях осуждённых?
Сколько было задушено новых стихов,
в голове незаконно рождённых?
Сколько нужно искать дорогое тепло,
убегать от проклятой метели?
Сколько можно кричать, отвечая на зло,
сотый раз натыкаясь на мели?
Сколько спрятано будет великих идей
на последней странице тетрадки?
Уходя из рядов новых «лишних людей»,
я пытаюсь найти отгадки.
Ты чья, Луна?
Ты чья, Луна? Романтики дарили
тебя так много раз на счёт «два, три».
Любитель погулять по лунной пыли
в безмолвии рождает выстрел, вой.
Ты видишь, как тебя на части делит
земной делец, гниющий изнутри.
Он рвёт тебя, идиотично верит
здесь, на Земле, что Он владелец твой.
Ты, словно тортик, между господами
разделена, распродана, увы…
Не так давно усеяна следами
людскими, но осталась холодна.
Теперь, тебя, бедняжка, растоптали
те, кто не прыгнет выше головы,
кто о земном мечтает пьедестале,
не спрашивая вслух: «Ты чья, Луна?»
#НормаРомантика
Уставший от бо́ли и гру́сти,
романтик под плинтус залез:
он думал – немного отпустит,
но только прибавился вес,
и – смятый, как брошенный фантик,
он чувствует