Старик сокрушенно вздохнул.
– Помню, конечно, разве такое забудешь?…
Арсен встал.
– Ну вот и хорошо, что помнишь. А где мать?
– Спят они. Сестра дала лекарство…
– Понятно, я пойду спать, мотался весь день по виноградникам, устал, как бездомная… Ты, отец, при случае скажи матери и тетке скажи – если еще хоть раз, только один раз повторится эта дикость, я возьму Елену, уеду отсюда и ноги нашей в этом доме не будет. Так им и скажи.
Отец, медленно подняв голову, с глубокой скорбью долго смотрел на сына.
Поднимаясь по деревянным ступенькам, Арсен почувствовал, как его всего трясет. Он бесшумно, чтобы не разбудить Елену, отворил дверь и, не зажигая света, стал раздеваться.
– Зажги свет, я не сплю, – отозвалась она.
– Да не стоит, уже спать пора. – Он лег рядом с ней, привычно провел ладонью по ее лицу.
Елена поняла. Улыбнулась в темноте.
– Я не плакала.
– Ты у меня молодчина.
– Тебе айрик рассказал?
– Да.
– Зачем? Ну, старая женщина, сказала безобидную глупость…
– Это не безобидная глупость, и она может повториться, если не предотвратить.
– Ты очень устал, родной. – Она потянулась и поцеловала его в щеку. – Ты очень устал, тебе надо выспаться.
– Очень. Ты тоже устала.
Елена тихо засмеялась.
– На мне пахать можно, я многожильная!
Но глаза у нее тоже слипались.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вода гулко булькала на дне большого медного кувшина. По мере того как кувшин наполнялся, гул становился все тоньше и тоньше и наконец превратился в тихое журчание. Елена машинально протянула руку, чтобы закрыть кран, но вспомнила, что никакого крана нет. Через щели каменных глыб, прячущих истоки родника, бежали три струи кристально чистой воды, стекая в выдолбленное углубление в большом дереве. Этот выдолбленный дуб назывался «нов» и был похож на лодку. Вода, переливаясь через край этого нова, весело журчала между камнями, сливаясь с бесшумной из-за мелководья речушкой, разделяющей село на нижнюю и верхнюю части.
Сюда сходился на водопой сельский скот, вечерами возвращаясь с пастбищ.
В десяти шагах две женщины, подоткнув юбки, полоскали в речке полосатые домотканые ковры, бойкими, визгливыми голосами о чем-то переговариваясь с бригадиром Рубеном Григоряном.
Несколько минут назад, подъезжая на мотоцикле к речке, он приветственно, как старой знакомой, помахал Елене рукой. Ей нравился этот немногословный, всегда учтивый, всегда спокойный богатырь. Как-то Арсен сказал про Рубена: «Он настоящий мужик, на него можно положиться». Рубен был еще молод, ему не было и тридцати