Нас попросили пройти в другой кабинет, не вчерашний, и немного подождать, пока для Маруси приготовят несколько шприцев с лекарствами. Она, видать, по запахам вспомнила вчерашнее своё посещение этого места и уколы, два из которых были очень болезненными, и слегка уже оклемавшись, не захотела дожидаться новых экзекуций. Я с трудом её удерживала, когда наконец вошли две девушки и предложили мне, чтобы не мучиться от жалости, просто подождать в коридоре. Полностью им доверившись, я вышла, села на банкетку. Напротив сидела очень пожилая маленькая женщина, бабушка – по-другому и не хочется называть это добрейшее, судя по всему, существо, с большим белым котом, смирно лежащим в сумке-переноске.
– Ослеп совсем, старенький уже, – пояснила она мне. – Ношу их сюда каждый день, то одного, то другого. Их у меня восемнадцать.
Я ахнула про себя. Тут с одной Маруськой сердце разрывается, а с восемнадцатью?..
– Да, всех маленькими подобрала на улице. Жалко их очень. Но и сама уже устала, лет-то мне мноого… – протянула, улыбнувшись, старушка с румяными щёчками (от быстрой ходьбы по осеннему чистому воздуху или от гипертонии румяными?..). – Даже подумать боюсь, что будет с ними со всеми, если со мной что случится.
Я не знала, что ответить, какие слова тут можно сказать? Что доброта наказуема? Так вряд ли она и сама об этом не знала, нянчась с этакой кошачьей оравой. Но, с другой стороны, получила бы она за свою не маленькую жизнь столько искренней любви и благодарности от восемнадцати внуков, будь они у неё? Едва ли. Люди далеко не так щедры на чувства и на их проявление, как бесхитростные эти зверюшки, даже не имеющие представления о том, что такое камень за пазухой. Так что бабушка-то была, по сути, счастливейшим человеком.
– А ваша-то кошечка не простаая, – продолжала моя собеседница.
– Почему вы так думаете? – я целиком обратилась в слух.
– Так она у вас семицветная. А это оочень добрый знак.
– Как семицветная? Трёхшёрстная она, обычная кошка. Сама к нам маленькой в огород пришла и живёт. Вот и стала теперь родная, – улыбнулась я, услышав за дверью Маруськино возмущённое мяуканье.
– А вот это и совсем хорошо, что сама-то пришла. Это к счастью. А то, что семицветная – это точно вам говорю. Присмотритесь, у неё ведь много оттенков на шёрстке.
Я не успела уточнить, к чьему