Мне давно казалось, что я в этом смысле счастливый: подвергнув раннему испытанию, многое простил себе и со многим смирился заранее, но личные критерии дна, подобно окнам Овертона, постепенно становятся шире и расползаются в глазах, казалось бы, видевших уже все бездны отчаяния. И снова удивляешься и, обескураженный, идешь праздновать очередные именины.
В метро я видел двух туристов. Такое впечатление, что в рюкзаках у них с собой полквартиры. Жалко было смотреть на их согбенные под этой тяжестью спины.
Дипсомания
«Я раненый в голову солдат алкогольный войны».
Девушка меня бросила. Неделю я пил, смакуя одиночество, пока алкоголь не перестал усваиваться и не началась интоксикация. Мы договорились встретиться в Сокольниках, она ничего не обещала, но обязалась приехать. Я ждал ее на бульваре – на лавке, с собой у меня была чекушка водки, но пить я не решался: боялся, что вырвет. Но с ней было спокойней.
Не помню, кто к кому подсел, но я разговорился с одним мужичком, который оказался бездомным и предложил ему выпить, и тот не отказался, тогда и я пригубил вместе с ним, даже стало как будто легче.
Выглядел он неплохо, на улице жил еще, как утверждал, только первый месяц. Вскоре подошла Юля, и мы с ним расстались. Выглядел я ужасно, но в тот раз она меня простила. Кажется, я даже оставил ему чекушку.
Где-то через месяц, когда и забыл уже про этого мужика, я вдруг увидел его в метро. Выглядел он на этот раз отвратно, спортивная сумка его отсутствовала, как и пиджак, щетина грозилась перерасти в бороду в стиле «ежик», а одет он был в разношенный серый свитер с заблеванным рукавом и грязные джинсы.
Кажется, он узнал меня и злобно посмотрел в глаза, будто это я был причиной его несчастий. Внутренне я поежился и отвернулся, сделав вид, что не узнаю. Хотя мысль, что если и нет моей полной вины в судьбе его, то участия предостаточно, долго еще бередила совесть. Я представлял себя на его месте, и понимал, что сдался бы еще раньше. Хотя никто не знает, как поведет себя в той или иной ситуации. Вскоре, я опять встретил его: он кочевал по нашей ветке; и в этот раз он выглядел куда лучше: где-то надыбыл новую сумку, приоделся – в аккурат как в первую нашу встречу. Лицо только пообносилось, и взгляд затравленный.
Я перестал в чем-либо себя винить.
Мне повезло, что у меня был дом. Пусть и с тараканами.
***
Опять стоял на Дербеневской и смотрел на реку, в воде возились утки. Я ничем не отличался от реки, берущей направление лишь в силу законов природы.
В воду падал первый снег, совсем прозрачный и еле видимый, первый снег августа.
Видимо, это так подействовало