Повидаться с другом не удалось – позвала мама и послала в магазин за хлебом и молоком. У деревенского сельпо, который стоял наискосок напротив и немного на отшибе, женщины поджидали хлебовоза. По данным разведки, он уже показался на дороге из Ермолина и потихоньку начала выстраиваться очередь человек в пятнадцать, как всегда при этом возникали легкие недоразумения и короткие споры – «кто за кем». Бывало, что хлеба, который пекли в расторгуевской пекарне, на всех не хватало, поэтому люди испытывали легкий трепет.
Хлебовоз, неразговорчивый мужчина лет пятидесяти, отпустив вожжи смиренной опытной лошади, которая хоть с закрытыми глазами безошибочно прошла бы весь маршрут, неторопливо подъехал к магазину, открыл сооружённый на телеге обитый железом здоровенный короб и стал носить хлеб на деревянных лотках, фляги с молоком и в конце, к всеобщему одобрению, занёс ящик с краковской колбасой и (невиданное дело!) поднос с обложенным кусками льда брусок сливочного масла.
Внутри магазина было всегда прохладно, пахло хлебом и свежевымытыми полами. Очередь медленно продвигалась. Хозяйки покупали селедку «залом», сахар, хлеб, крупу, муку для пирогов, «постное масло» и, уже отходя от прилавка, спохватившись, почти каждая обязательно вдруг что-то вспоминала, возвращалась, докупала забытое и, как оказывалось, самое необходимое.
Женька купил молоко, несколько буханок хлеба – ржаной и пшеничный, состоявший из трёх спеченных вместе саек. Вкуснее этого хлеба Женька больше никогда не ел в своей жизни. На сдачу тетя Настя, продавец, в бумажном кульке ему отвесила две горсти конфет-подушечек, обсыпанных какао. О них был уговор с мамой. Настя была местная, никого, говорят, не обвешивала и деревенские ей доверяли.
За магазином у забора Новоселовых (сам хозяин был милиционером и однажды у колодца рассказал раскрывшим рты ребятам, как он обезоружил в ресторане на станции бросившегося на него с вилкой хулигана) на молодой травке в кружок расположились несколько мужиков из МТС в промасленных кепках и таких же спецовках. Закусывали консервами «Треска в масле», которыми были заставлены полки магазина, черными пальцами щепотью подносили к губам сигареты «Памир» и папиросы «Север».
Женька с ребятами тоже пару раз курил. Набрав сухих березовых листьев, забрались в заросли акации, свернули самокрутку и закурили. Дошла очередь до четырехлетнего Женьки. Он вдохнул дым и …очнулся в полу-обморочном состоянии уже в одиночестве. Компанию разогнала соседка – тетя Шура Лапочкина. Второй раз испробовал прошлым летом после изнурительной игры с мячом и любопытным названием, извините, «ж… попатеры». Длинной папиросой «Березка» (десять штук в пачке) угостил Колька Носов, старший на три года и смоливший несмотря на то,