Две великие победы русского флота. Наварин и Синоп. Евгений Васильевич Богданович

ни с честью, ни с интересами России, чтобы пролитая в Наварине русская кровь осталась бесплодной. Действительно, если на Англию нечего было рассчитывать после Наваринской битвы, то и на Францию Россия также не могла с тех пор возлагать никаких надежд. Правда, общественное мнение Франции отозвалось с неудержимым восторгом на победу; с другой стороны, само правительство поспешило прислать и Кодрингтону, и Гейдену, и де Риньи орден Св. Людовика Большого креста. Но хоть и нельзя отрицать некоторой искренности восторженных заявлений французской публики, при всем том нет сомнения, что в основании той торжественности, какою были обстановлены все эти заявления, значительную роль играло свойственное французам оппозиционное фрондерство, так как публике чуялось, что эти манифестации приходятся далеко не по вкусу правительству. Под влиянием такого предчувствия оппозиция поспешила сделать из «греческого вопроса» орудие парламентской агитации. Она потребовала особого кредита для вспоможения грекам: после некоторых колебаний министерство уступило ей 500 000 франков, «pour faire la part du feu»[41], как выражался де Риньи, подтрунивая над этой уступкой.

      Действительно, судя по всем действиям де Риньи со времени наваринской победы, надо полагать, что он получил тогда инструкции, давшие ему полное право считать эту уступку парижского кабинета в пользу греков безусловно противоречащей действительным стремлениям французского правительства. По несчастию, сами греки подали адмиралу повод к заявлению его туркофильства. После шестилетней отчаянной борьбы восстание их впало в совершенное безначалие. Выбранное ими центральное правительство было слишком слабо, чтобы внушить к себе уважение. Каждый отдельный партизан считал себя независимым и присваивал себе права верховной власти. Особенно пагубно высказалось это безначалие в морской войне. Не имея возможности вести ее правильным образом против грозного турецко-египетского флота, греки перенесли и на море партизанскую войну, и она вскоре подала тут повод просто к морским разбоям. Но и в этом отношении начальникам союзных эскадр, при исполнении возложенного на них второстепенного поручения, состоявшего в преследовании пиратства, необходимо было поступать с большою осмотрительностью. Были случаи, что греческие корсары, нападая на турецкие или египетские суда, захватывали товар, принадлежавший французским или английским подданным; жители Ионических островов, хоть и греки, но помогали Ибрагим-паше в продовольствии его армии и беспрестанно нарушали блокаду, установленную со времени Наваринского сражения по ионическому побережью Мореи. Греческие корсары не щадили этих контрабандистов, между тем Ионические острова принадлежали Великобритании; английский губернатор их был явный враг восстания. Но греческие пираты нападали и на суда союзных держав и награбленный товар сбывали в греческих гаванях. Эти преступные действия частных лиц чрезвычайно усложняли положение начальников