– Вы должны были ему помешать, – недовольно сказала она. – Очень душно, собирается гроза.
– Я пыталась его остановить, но он неожиданно заявил, что хочет посетить мемориал.
– Не понимаю, – тон Анны стал резким, – ведь я с утра напомнила всему персоналу, что Торнклифу не следует знать об уходе Билла Ларсона. Вы профессионал, Марта, и должны знать, как отвлечь больного в подобных случаях. Почему вы сейчас не с ним?
Марта всхлипнула.
– Он велел мне оставить его в покое и… Да, я плохо справляюсь со своими обязанностями, потому что… Анна, я больше не в силах здесь работать, я уже говорила вам!
Действительно, полгода назад Марта Даллас говорила, что хочет перейти на работу в госпиталь. Осенью Анне удалось убедить ее остаться, хотя уже тогда было ясно, что делать этого не следует – Марта явно находилась на грани срыва. Однако что остается, если сотрудников в хосписе постоянно не хватает? Даже при том, что оплата труда здесь раза в два выше, чем, например, в Королевском госпитале – ведь хоспис финансируется фондом Энвижен. И все же люди уходили – Анна знала, что у многих длительное общение с тяжелобольными приводит к проблемам с психикой, может настать момент, когда человек теряет выдержку и контроль над собой.
– Хорошо, мы обсудим это позже, – ей пришлось сделать усилие, чтобы произнести это абсолютно спокойно, – а теперь, Марта, возьмите себя в руки.
Выйдя из здания, Анна глубоко вдохнула пряный аромат цветов. Свернув в боковую аллею, она остановилась перед мемориалом, изваянным из серого камня в виде огромной раскрытой книги в обрамлении роз – тончайшая работа, выполненная искусным скульптором. На одной из страниц этой книги были столбиком вписаны имена, золотом на камне. Перед мемориалом сидел человек в инвалидной коляске с лицом землисто-серого цвета. Взгляд его, неподвижно устремленный на золотые буквы, казался застывшим, губы беззвучно шевелились.
– Привет, Эндрю, – Анны ласково улыбнулась.
– Привет, Анна, – вежливо отозвался человек в коляске, не поворачивая к ней головы и не отводя глаз от мемориала, – приятный день, не так ли?
– Очень душно, Эндрю, тебе не кажется? Собирается гроза, не лучше ли тебе вернуться к себе?
– Не лучше, – отрезал Торнклиф, – от кондиционеров тянет могильным склепом, и это портит мне настроение. – Я вижу имя Билла Ларсона, почему мне никто не сообщил?
В молодые годы Эндрю Торнклиф и Билл Ларсон были хорошими приятелями, и случилось так, что на закате дней неизлечимая болезнь в одно и то же время подвела их к грани между жизнью и смертью. Накануне ночью Билл переступил эту грань, но Эндрю все еще стоял по эту сторону, и Анна, боясь негативной реакции, велела персоналу скрыть от него смерть друга – к сожалению, безрезультатно. Теперь, настороженно наблюдая за насупившим брови человеком в коляске, она мягко и спокойно пояснила:
– Его имя внесли только сегодня утром, Билл покинул нас этой ночью, и я просто