– Господи, Леха, тебя отпустили… – Пот облегчения хлынул с побелевшего лба товарища. – Меня мурыжили два часа. Какой-то лейтенант Шустрин… Десять раз заставил повторить одно и то же. Как мы оказались на этом окаянном поле между Бурмистрово и Корюжевкой… Я тебя не заложил, Леха. Стоял на том, что маршрут отхода разведгруппы был передан капитану Калмакову заместителем начальника оперативной части майором Глахотным – и об этом было известно всем членам группы. Ты действовал геройски, и только благодаря тебе мы разнесли колонну и взяли в качестве «языков» двух рыл… А он давай меня терзать – какое, мол, имели право прикончить Вейссера? Полный кретин, он даже не задумался, как бы мы тащили этих горилл через линию фронта…
– Не бери в голову, Мишка, – бормотал Зорин, – обойдется. Нужно быстрее забыть об этом… Всё, поехали в часть. Помянем мужиков.
– Поехали. – Мишка с готовностью подскочил, подтянул спадающие штаны. – Кстати, Леха, с минным полем какая-то полная хрень. Лейтенант Ильясов говорил – командир третьего взвода, мужик знающий, – что об этом минном поле всем давно известно. И если в штабе говорят, что об этом не знают, то они вредители и саботажники. Эти мины еще наши устанавливали в августе сорок первого, когда отступали на этом направлении. Хотели немцев сдержать, уж больно привлекательно в оборонительном плане это «бутылочное горлышко». Зарыли мины, окопались на опушке. А немцы возьми да обойди. Целый мотострелковый батальон погиб. А месяц назад наши сами на это поле напоролись. Был приказ занять господствующие высоты, пошли через поле, ну и… откатились, а там и приказ пришел – мол, тылы еще не подтянулись, с наступлением повременить. Так и торчим тут месяц. Полная хрень, говорю, Леха. В штабе не могут быть все предатели. Но один или двое могут. О том, что майор Глахотный лично инструктировал Калмакова, штабисты могут и не знать. Калмаков на задании – готов поспорить, что к его отъезду из части Глахотный приложил старание…
Только помутнением можно объяснить дальнейшие действия Зорина. Всегда спокойный, уравновешенный, но сегодня просто бес в него вселился! Заправил гимнастерку, подтянул ремень, вернул пилотку на положенное по уставу место.
– Леха, ты куда? – ахнул в спину Вершинин. – Не дури, Леха! Это же трибунал!
Он вошел в здание штаба дивизии, находящееся в том же квартале, – на вид спокойный, деловой, козырнул спускающемуся со ступенек капитану. Раньше в этом здании была районная больница, теперь расположился штаб стрелковой дивизии. А в соседнем крыле – госпиталь для военных. На Зорина никто не обращал внимания – много тут таких ходило. Царила суета, и даже часовой на входе отвернулся, разбираясь с пропуском гражданского лица. Разведотдел с оперчастью располагались на первом этаже. Кабинет зама был третьим по счету. Он вошел и даже постучал.
– Вы