– Таня, иди ешь, небось голодная?
Мама зашла ко мне в комнату, когда я уже собиралась прилечь ненадолго на диван.
– Да нет, я в школе поела.
– Не знаю, что ты там ела. Давай садись.
Зачем маме нужно было давать мне деньги на столовую, если она не верит, что я там ела? Или она думает, будто я там ватрушки или «язычки» покупаю, как раньше? Ну, пусть думает.
– Я у себя поем: надо по инглишу кое-что прочитать.
– Опять у себя в комнате. – Мама вздохнула то ли с грустью, то ли с раздражением.
– Снова. Как и Витя. Хочу есть у себя и буду есть у себя.
– Ладно-ладно, только не голодай.
Голодать полезно мама. Жаль, что тебе нельзя рассказать о Поле Брэгге и его «Чуде голодания». Это же так интересно.
– Что за глупости, мам?
– Иди, ешь.
Вот он – соблазн: открываю кастрюлю с голубцами – горячие. Так. Ладно, беру один, кладу на тарелку. Беру морковь и капусту, громко стругаю их, чтобы мама слышала, как я типа делаю салат. Отрезают хлеба побольше. Беру прозрачный пакет и запихиваю его под футболку. Несу все запретные яства в свою комнату. Наконец можно от них избавиться: кидаю все аккуратно в пакет. Кушать голубец сразу перестает хотеться: в пакете он развалился и не привлекает. Куда все это деть? Положить в сумку и выкинуть, когда пойду в школу? Боже, как же бесит эта фигня: почему надо притворяться, будто я делаю что-то ужасное? Я не хочу выбрасывать продукты, понимаю, что в мире полно людей, у которых их нет. Просто сегодня я ничего не ем. Почему я должна это скрывать? Но ведь сказать об этом действительно не могу. Иначе мне не дадут голодать. Все испортят. Мой прекрасный план испортят. Нет! Я хочу очистить себя, хочу стать человеком, который умеет обходиться без еды, хочу избавиться от целлюлита. Выкину все в окошко: пусть собаки едят, тут как раз и мясо есть.
Подлетаю к форточке, внимательно смотрю, есть ли кто на улице. Один, два, три! Пакет с едой плюхается в сугроб и скрывается под толщей снега, а я пулей сажусь на пол. Сижу неподвижно некоторое время. Кажется, будто меня заметили. Мне страшно, что кто-то постучит в дверь и скажет, что видел, как я кидала из окна, что кто-то увидит, ЧТО я кидала из окна. Не знаю, какое чувство сильнее: стыд за то, что кидала из окна и намусорила, или страх, что мне помешают голодать. Хватит, все в порядке. Надо посидеть, потом помыть тарелку и заняться уроками.
– Как голубцы? – Спросила мама, когда я пришла на кухню мыть пустую тарелку.
– Спасибо, очень вкусно.
– Я не пересолила? Я много соли положила, случайно бухнула много, потом убрала лишнее, но все равно вышло больше.
– Мне нормально.
– Ну, хорошо.
Пересолила –