– Тетушка, так нужно было сразу оповестить хана! Кто бы отказался от младенца, которого сколько лет ждал!? – взревел Василий.
– Как знать… Нужно? Нет? После наговоров твоего отца Великий хан обвинил бы Авдотью в измене! – сокрушалась Лукерья.
На тетушку вновь нахлынули воспоминания, и ее лицо исказилось от глухих рыданий.
– Дорогая… тетя, вы… помалу, не убивайтесь… так.
– Ой, Васенька, теперь уж… все одно, радости не видать.
– Обидно-то как! Некстати случилась размолвка… – буквально простонал Василий. Вновь и вновь Шуйский возвращался к мысли, что он мог войти в круг Великого хана.
– После разрыва с государем у нас дома такое началось – страшно вспомнить! – просипела Лукерья. – Авдотья изо дня в день белугой ревела. А мой муж вдруг пошел в защиту твоего батюшки. Принялся доказывать, что это все княжна Елена подстроила! Что она вскружила голову хану Василию! Твердит и все: токмо литовка во всем виновна, нечего винить брата!
– Тетушка, дорогая, возможно дядя был прав! —удрученный Василий ухватился за эту мысль.
– Раздор меж молодыми начался до литовки, – не согласилась Лукерья.
– Спорить не буду…
– Опосля того, Васенька, у нас одно за другим покатилось… Пережив потрясение, дорогой мой муженек свалился; хватануло его – не разогнуться! Поползал, покряхтел – долго не жил после того. Ушел… Одна беда не ходит. (Весть).
Тетушка Лукерья не голосила, не рыдала. Слезы живым потоком лились по ее щекам, и она не успевала их вытирать. Платок стал мокрым, хоть отжимай. Она его выбросила. Сдернула кружевную салфетку из ларя.
– Выходит, родители скрывали от нас с братом… правду, – изумленно пролепетал Василий Шуйский.
Лукерья поднялась, прошлась по горнице, плеснула воды в лицо, старательно вытерлась льняным полотенцем. И уже вовсе спокойным голосом произнесла:
– Ох! Каким же твердолобым ослом оказался твой батька! – осуждая, покачала она головой. – Не уразумел, что сия женитьба сыграла бы на руку всему роду Шуйских! Все были бы в выигрыше: и племянники, и дети, и внуки… Стали бы настоящими ханами, а не токмо по бумагам, – с сожалением воскликнула она.
– Да се в голове не укладывается! Что нашло на батюшку? Отчего забаламутил?!
– Трудно сказать.
Тетка Лукерья села на мягкую кушетку, укуталась вязаным платком и от того показалась Василию добродушной и вовсе близкой. Однако эта близость мигом улетучилась, когда она обратилась к нему. Лукерья скользнула взглядом по лицу племянника и, словно оправдываясь, быстро заговорила:
– Василь,