фото – автора
Море
Мы такие, какие есть – с гнильцой.
С пережжённой арахисовой вместо желудка.
Капучино с утра вредит блаженству рассудка.
Нам не важно – чёрные мысли – давно на лапах у пчёл пыльцой.
Мы не знаем лесных зверей: в лицо
Нам знакомы лишь волки и овцы града —
Есть одна от urbi et orbi награда —
Планктонное братство и офисное кинцо.
Мы прилюдно затачиваем ножи —
Нам не время, не место оправдывать целью средства.
В паутинах от дзен-буддизма до эскейпизма шло детство.
И попробуй мне только праведник что-то скажи.
Мы врываемся раз в полгода в спокойный мир,
Посещаем моря, горстями грызём черешню.
Убеждаем свой разум, что жизнь вдруг станет безгрешной,
И гони обратно, ямщик, в московский в центре трактир.
Япония
вероятность, что ты спасёшься, равна 0,
будь то Дао «Тойоты», буддистские омы или пепел вулкана.
однозначность намерений сводит в одну тюрьму
Магдалин, перестроечных деятелей и пушкинского Руслана.
я, конечно, не очень-то и хочу
проповедовать веру в твоём каземате.
посмотри, в паре метров лежит, зализывает десну
пёс бездомный на подранном школьном мате.
карамель, или сладкая вата, арбузный сок —
первосортная выделка самого раннего детства.
я стреляю, стреляю, стреляю тебе в висок.
пули держатся в воздухе, выполняют весёленькую петлю и – ни с места.
Рикша
Они говорили: «Бог даст»,
И Бог им давал,
Бог искренне верил, что им это пригодится.
Они же куражились, пили, чеканили свой металл
И вечно ворчали, что им ставят в шины спицы.
Они говорили: «Полноте, мы прокачаны,
У нас level-up, живем не один век,
У нас ваши библии в папочку с торрента скачаны,
Мы их почитаем, когда поздним вечером выпадет снег».
Они говорили: «Здравствуйте, мы тут пришлые,
Читаем ли Пришвина, чачу ли пьём взахлёб…»
…А из-за угла выезжает расслабленный рикша,
И горы томов философии режутся до басё.
Тель-Авив. Москва. Париж
Твои люди тебя найдут. Твои люди тебя простят.
Твои люди если уйдут – то хотя бы оставят взгляд.
Могут даже оставить тлен – черепа под ногами, боль.
Твои люди – знак перемен, они трубы, вода, огонь.
Твои люди порочат зло, и они же возносят свет.
Твои люди, упав на дно, тянут руки сквозь сотни лет:
Твои люди живут в веках, книгах, истинах, тишине,
Твои люди в своих руках твои держат. Они в вине
Ищут правду с тобой в ночи, провожают тебя в полёт.
Твои люди: «Ты не молчи», «Долетела?», «Как прошёл год?».
Твои люди – как карандаш: пусть сточился, но есть