– Ты ранила госпожу в самое сердце своими гадкими словами про аппетит. Нет тебе прощения, – резкий удар в район лица отбросил подальше от холодного оружия, к которому тянулись хрупкие пальчики в надежде защититься.
Разбитая губа, из которой сочилась кровь, вызвала кривую улыбку мужчины. Он сплюнул себе под ноги и продолжил занятие. С нескрываемым садизмом издевался над своей жертвой, механически нанося удар за ударом. Образ очаровательной госпожи настойчиво возникал перед его взором, подливая масло в огонь.
Издаваемые истошные крики ветер разносил далеко вокруг, но никто не спешил помогать. Матери прятали своих детей в домах, плотно закрывали двери и оконные створки. Мужчины делали вид, что это не их дело. Сидели, ждали, слушали чем все закончиться.
Когда визги, наконец, стихли, послышались звуки волочащегося тела. Затем, звон разбитой посуды, сломанной мебели, и под конец домик старенькой бабушки травницы был объят пламенем. В этом городе весьма опасно жить. Тех, кто не нравится Её Высочеству, попросту уничтожают.
Идти девушка не смогла, дрожащие ноги отказывались держать непослушное, словно ватное тело. При попытке мужчины поставить её вертикально, туловище незамедлительно заваливалось на бок, не находя опоры.
Наёмнику было отвратительно лишний раз прикасаться к телу, которое за время побоев превратилось в месиво. Он взял девушку за бесчувственные руки, перевязал толстой верёвкой запястья и, резко развернувшись, потащил, словно тушку. Свора собак почувствовав запах свежей крови, окружила эту странную парочку с вполне закономерной потребностью утолить голод.
– Пошли вон! – звонко прикрикнул наёмник, топая ногой.
Псы оскалили морды, показывая свои идеальные клыки. Пришлось все же брать служанку на руки и нести. Собак он отпугнул, используя простенькое заклинание, хотя очень хотелось просто прикончить эту неугомонную, вечно плодящуюся живн
Глава вторая
Суд
Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!
Из к/ф «Кавказская пленница.»
Прекрасная принцесса в роскошном замке ликовала. Боясь испортить лицо преждевременными морщинками, она почти не улыбалась, однако радость светилась в глазах, выдавая истинные чувства.
Убранство занимаемой её высочеством комнаты отличалось красотой и изяществом: кровать под невесомым балдахином, комод с множеством резных завитушек, но главное достояние – зеркало во весь рост. Оно было вставлено в золотую раму с цветочным рисунком. Именно перед ним происходило любование собственной персоной.
В комнату грубо постучали.
– Войдите, – велела госпожа.
На пороге стоял наёмник, испачканный в чужой крови. Он являлся одним из немногих, кто вот так просто мог заявиться к царской особе.
– Я привёл обидчицу, заслуживающую смерти на костре, – говорил защитник словно под гипнозом. Он смотрел на