И, немного отдышавшись, я принялся за свою семью. Не то что она было плохая или хорошая – здесь была все та же проблема, я чувствовал себя совсем чужим. Они не понимали меня, а я их, и мы никак не могли прийти ни к какому общему знаменателю. Я был искренен с ними и рассказывал, что я чувствовал и думал. Но они были далеко от этого, они смеялись надо мной и говорили, что я просто слишком глуп и не ценю ничего. Они говорили, что я и так потерял уже все, что только можно.
Но я не хотел слышать ничего подобного. Мне надо было лишь услышать пару слов поддержки, которые тогда действительно были важны для меня. О том, что я плохой человек, и все, что я делаю, неправильно, я знал и сам. Но, как я ни старался объяснить им то, что я на самом деле чувствую и что движет мною, так я и не смог достучаться до них и со временем начал оставлять попытки объяснить им причины и цели моих поступков, потому как устал долбиться в стену непонимания, ведь результатов не было никаких. И в какой-то момент я сдался – я решил прийти к ним последний раз в попытке окончательно во всем разобраться, чтобы они поняли меня, а я понял их. Но этому моему желанию не суждено было сбыться, и я попрощался с ними в последний раз и сказал, что больше мы никогда не увидимся, и это наш последний с ними разговор. На что они рассмеялись. А вот я, наоборот, опять пустил слезу.
Я поспешил выбежать из дома, чтобы они этого не увидели. Ни они, да и никто больше. Никто никогда не видел моих слез и никогда не увидит – эта моя часть только для меня одного. Немного успокоившись, бродя по ночному городу, я вспоминал, где и с кем я проводил время здесь. Сколько счастливых моментов, а сколько грустных! И бродил я так до самого утра, пока не понял, что был у меня здесь, видимо, только один по-настоящему близкий человек, и то, что поспешил я с ним расстаться.
Ведь только она не только слушала меня, а по-настоящему слышала! Только она поняла, что со мной происходит, и сделала все, о чем я ее попросил. И я сам не знаю, как так произошло, но, пока я все это время думал о ней, ноги сами принесли меня к ее дому. Но показаться там я никак не мог, и я оставался в стороне от дома до самого утра. Я ждал и надеялся, что она дома и ей нужно будет куда-либо сходить и я увижу ее. Я так часто видел ее дома, что забыл, как это, после долгой разлуки увидеть ее, и может, у меня даже хватит смелости или наглости подойти к ней.
И вот она – такая, как я себе и представлял. Прекрасна. Но нет, подойти я к ней не смогу. Что я ей скажу? Прости? Нет уж. И вот она повернулась в мою сторону, то ли случайно, то ли зная, что я стоял в кустах и смотрел на нее. И, улыбнувшись, она ушла в другом направлении. А я остался один, теперь уже совсем один. Но я был так благодарен ей за этот момент счастья! За то,