– Хорошо сказано, мисс Фостер, – пробормотал Уильям. – Мы отличная пара, не так ли?
От сострадания, отразившегося в его взгляде, у Ханны неожиданно начало покалывать веки, угрожая появлением слез.
Ханна порывисто кивнула. Она не хотела его жалости, и под видом необходимости избавиться от грязной повязки поспешила сбежать из комнаты.
Глава 11
Достойный
Уильям с нетерпением ждал возвращения Ханны. Она была первой и единственной женщиной, о которой он не переставал думать. Виконт не прекращал наслаждаться каждым моментом их совместно проведенного времени, которое с каждой секундой становилось все печальнее от неизбежности завершения. Он был таким дураком. Его будущее казалось достаточно мрачным, и любви места в нем не отводилось. Призывая в свой разум здравый смысл, Уильям пытался оградить сердце от еще больших страданий. Несложно было догадаться, что лучшей защитой стала бы какая-нибудь найденная цель существования, она-то и заполнила бы его дни смыслом.
В первую очередь в его планах стояло выздоровление – это займет столько времени, сколько понадобится изувеченному телу, – затем восстановление вопросов наследства. До тех пор пока он не сблизился с Ханной, как Уильям убеждал себя, не было никакой опасности в принятии заботы от нее. Она явно была разумной женщиной, уважаемой в обществе, по крайней мере, так сказал ему Докинс, и наверняка знала, как помочь в достижении его планов.
Уильям фыркнул. Благородно было бы отослать ее, но он продолжал искать оправдания для удержания Ханны подле себя. В подтверждение его глупости, глаза виконта загорелись, стоило девушке войти в комнату.
– О, – заметила она поднос с обедом на кровати рядом с ним, – вы уже поели.
– Да, не хотелось вас беспокоить.
Выражение ее лица заставило Уильяма подумать, что она осталась недовольна его ответом. Отсутствие опыта общения со слабым полом почему-то заставляло его чувствовать себя неуверенно.
– Мне удалось покормить себя без посторонней помощи, – добавил он, поморщившись.
Виконт был похож на ребенка, хвастающегося перед няней своими успехами.
Губы Ханны изогнулись в ухмылке, и Уильям проглотил неприличные слова, которые чуть не сорвались с языка. По крайней мере, он заставил ее улыбнуться.
Ханне очень шла прическа, когда она оставляла длинные вьющиеся локоны обрамлять лицо. На ней было его любимое платье – голубое – с заманчивым низко вырезанным лифом. Для скромности она надела кружевную косынку, но сквозь нее можно