А потом я не смог здесь вздохнуть,
Потому что гуляли по дну.
И все кратеры илом замыло,
Нас потом даже в них не искали.
Единственный свет от окурка
Туши мне об руку, и может,
Тогда я проснусь.
Меня здесь конец света
Даже уже не гложет.
Когда-нибудь я и его дождусь.
Сор
Насыпь в карман мне кучку представлений,
Ненужных фантиков, ненужных образов.
Я их зачем-то сохраню для сожалений,
Чтобы шипами проросли и сгнили розами.
Я опущу ладонь в пустой карман
И буду шарить, снова ранив руку.
Я так давно в нем что-то потерял
И так давно в груди не слышу стука.
Скажи, зачем мы в этой жизни не нужны?
Зачем и для чего мы здесь искали что-то?
Зачем умрем мы в ожидании весны?
Зачем все это? Нужно для кого-то?
И вот опять за мир прольется кровь.
Нам, видно, нужно ненавидеть, чтобы жить.
Зачем я открываю глаза вновь?
Затем, чтобы потом опять закрыть.
Я вытащу с кармана пыльный сор.
Всех моих мыслей грязных глупый мусор.
Нас столько раз здесь похоронит вздор.
Мы столько раз здесь потеряем чувства.
Мы ждали
«Внимание!»
«Вход служебный – Охрана собаками».
Только угольно-черное небо.
Свет от фар отражается знаками.
Свет от фар поглощается в стену.
Иду мимо и не замечаю
Иллюстрацию или проекцию,
Ту, что в мир изнутри выливается
И исток свой берет где-то в сердце.
Где-то там, за решеткой, под ребрами,
Я вгрызаюсь во все, что останется.
Так бездумно сжимаю деснами,
Привкус проволок в них врезается.
И глазами, пустыми с детства,
Я ищу теплоту в тусклых бликах.
Где-то там догорает Освенцим.
Догорает холодным, безликим.
Вот так, меж полей одуванчиков,
Что давно отцвели, сдулись ветром,
По дорогам чужим и обманчивым,
Бреду в поисках памяти светлой.
Отведи же меня в мертвый город
Желтизной из своих кирпичей.
Дорога, в которой нет дома.
Тропа в этот мир ничей.
Но никто там меня не встретит.
И зачем ты сюда пришел?
Солнце выгорит на рассвете,
А мы ждали, что будет еще.
Вне поколений
Мы разучились верить, ненавидеть и любить.
И разучились видеть.
Мы просто разучились быть.
Остановите.
Остановите время, мы не здесь.
Растянуты вне дат и вне событий.
И мы вне жизни, вне ее завес.
Остановите.
Мы между строк и между всех людей.
Они лишь идеально вылизаны
Снаружи и внутри, точь в точь для этих дней.
А мы здесь вырезаны.
Со шрамами на стесанных руках
И ссадинами