– А что твои любимые родители сделали с Кохи за то, что он повёз наказанную девочку в долину?
– Нет, – не в лад ответила Мадина, сгорбившись, как старушка. Словно простонала.
Я понял. Кохи, вернувшемуся с экскурсии простуженным и побитым, влетело больше всех. Счастливые дети ласковых родителей.
Постояли немного молча, глядя в шторм. Мадинка подошла близко, заглянула в глаза:
– Ты, наверное, не знаешь, Миче, мы, трое, очень близки. Мы любим Лалу. Хрот – он ничего не имеет против анчу, он интересуется вашей историей, собирает ваши легенды. Втихаря, – Мадинка улыбнулась нежно. – Ему нравятся такие беленькие девушки. Кохи не ссорится с Хротом из-за этого, наоборот, часто спрашивает, как всё было в далёкие времена. Если ты… ранишь… Кохи или Хрота, мне будет больно.
Она считала, что я способен убить её братьев. Я смолчал. Мы с Рики проводили её до калитки сада Корков, потому что торчать непроглядной ночью над морем было бессмысленно.
Она так и не спросила, откуда мне известна тайна любимого чулана старого злыдня Кырла Корка. Наверное, Лала давно уже сама ей рассказала о своём благородном предательстве и моём обещании. И о том, конечно, как мы встретились с Кохи у подземных владений анчу.
И чем мне это грозит? Погадать, что ли?
Глава 16. После дождей
А через некоторое количество холодных, дождливых, штормовых дней продолжилось лето. Весь город журчал, сейчас это было царство бегущих наперегонки ручьёв и солнца, сияющего на воде. Так всегда бывает после больших дождей. Вода бежала по склонам, земля дымилась и благоухала, высыхая. Заливались птицы, они трепыхались в тёплых лужицах и блаженствовали, купаясь. О, как пахнут мокрые сосны, как манит море, как радует вид белых убегающих облаков! В наступающей жаре капли падают на макушку с веток яблонь, и с сорняков в саду – на босые ноги.
Ах, что за дождь! Прекрасный и сильный дождь! Он прошёл и принёс красоту и жизнь.
– Что? – спросил Рики. – Что ты стоишь? Ты будешь собираться? Мы папу навестить идём?
Пусть за мной зайдёт Ната. Должна же она понять, как мне плохо? Мне обычно всегда хорошо, и это я прихожу, когда она плачет. Мне было настолько худо в эти дни, что я эгоистично решил отложить на потом лишение Наты надежд насчёт меня, если таковые надежды вообще имели место. Мне нужно было участие, но и Нате тоже. Мы с ней поддерживали друг друга в нашем беспокойстве. А теперь я стою босиком и гляжу через калитку на улицу, и за моей спиной спущенный флаг. За моей спиной с невозможной скоростью носится по лужам Чикикука, то плещится, то зарывается в мокрую траву. Фыркает и кувыркается от счастья.
– Ты погадал бы, – жалобно попросил Рики. – Сразу станет всё ясно. Ты ведь не ошибаешься. А вот если я погадаю – я могу ошибиться. Я ещё маленький.
– Рики, – сказал я, – о человеке, который умер, не беспокоятся. А я беспокоюсь.
– Ты переживаешь.
– А ты пережёвываешь, – огрызнулся я. Помолчал и сознался: – Просто себе места не нахожу. Может, Чудилка ранен?
– Миче!
– Да