– Ну вот я и дома.
– Соскучилась? – сдержанно улыбнулся Борис.
– Очень…
– Дома все нормально. Вика в садике.
– Надо было забрать ее.
– Я сюда прямо с приема.
– Тогда заедем и заберем сейчас.
– Хорошо.
Лена села в кабину к шоферу. Машина развернулась, и на развороте она вдруг увидела парней. Они стояли возле своих огромных рюкзаков и смотрели на спускающийся по трапу экипаж самолета.
V
Вечером пришел Виктор Щербунько. Был он необыкновенно тих и задумчив. На правах друга семьи поцеловал Лену и молча сел на диван.
– Виктор, а где же Люба? – удивленно спросила Лена.
Щербунько поморщился и ничего не ответил. Борис пытался что-то объяснить ей знаками, но Лена ничего не поняла и переспросила:
– Ты почему без Любы?
– Она ушла, – неохотно ответил Щербунько.
– Куда?
– Тебе разве Борис не говорил? – Щербунько с недоумением посмотрел на нее.
– Да, Леночка, – вступил в разговор Борис, – я совершенно забыл… Видишь ли, Люба ушла от Виктора, совсем ушла… Понимаешь?
– Да, конечно, – ответила Лена, – я понимаю… Извини, Виктор.
– Ну что ты, – усмехнулся Щербунько, – это вы извините, что лезу к вам со своими… – он поискал подходящее слово и насмешливо закончил: – болячками. У каждого своих хватает. Ведь хватает, Лена?
– Наверное, я не знаю…
– Хватает, Леночка, хватает у всех и каждого.
– Сейчас я стол накрою и будем ужинать – потерпите немного.
Лена ушла на кухню. Здесь Вика обратной стороной ложки что-то рисовала в тарелке с манной кашей.
– Мама, ты долго на большую росла? – серьезно спросила Вика.
– Что такое? – удивилась Лена.
– Ты долго росла, пока большой стала? – Вика внимательно смотрела на нее.
– Вон оно что, – Лена засмеялась и поцеловала дочку в белокурую голову. – Долго, Вика. Очень долго. А вот кто же это тебя рисовать по каше ложкой научил? Нехорошо. Такие дети никогда большими не становятся…
– Почему?
– Не становятся, и все!
– А дядя Витя стал большой…
– Ну вот что, Вика-Дрика, пора тебе и спать укладываться. Сама дорогу найдешь или тебя проводить?
– Проводить, – сразу же соскучилась Вика.
– Пойдем…
– Поставил бы ты музыку, Борис. Тихонько этак, – попросил Щербунько. – Шумана, а? Для фортепиано. Хочется романтичности. Почитать Стендаля и послушать Шумана… Знаешь, я сегодня мужика с опухолью в краевую отправил… Фронтовик. Всю войну прошел, демобилизовался из Праги, а тут… Обидно. Мужик-то хороший. Молчал все. А я его