– В С.
Я начинаю хохотать. Он смотрит на меня удивленно.
– Да ведь я тоже еду в С.
– Да неужели? Как это хорошо! Вы уж позвольте мне навестить вас.
– Конечно. Я познакомлю вас с семейством, где буду гостить. Толчины. Может быть, слыхали.
– Слыхал, слыхал. И много хорошего.
– Я познакомлю вас с милыми барышнями и надеюсь, что вы не будете скучать.
– Хоть ни с кем не знакомьте – я приду для вас… Право, мы так мало знакомы, а вы мне точно родная.
– Виктор Петрович! У вас, наверное, ужасно много такой родни по всей России! – качаю я головой.
Он краснеет.
– Вы, конечно, имеете право посмеяться надо мной, но иногда, знаете, бывает, что с иным человеком сходишься ближе в двое суток, чем с другим в десять лет, а я человек откровенный. Часто люди считают это большим недостатком. Не правда ли?
– Только не я, – ласково отвечаю я.
– Ну, вы – особенная.
– Нет, я нисколько не особенная и терпеть не могу, когда меня подозревают в желании оригинальничать, – мой тон сразу становится резким.
– Боже мой, Татьяна Александровна, да разве я сказал что-нибудь подобное? – восклицает он.
– Да нашли же вы во мне какие-то особенности, – говорю я, пристально всматриваясь в полупрозрачную светотень, падающую от тонкого белого платка на личико молоденькой богомолки.
– Ах, да вы не поняли меня! Я хотел сказать, что вы не такая, как другие…
– Хуже?
– Да нет.
– Я лучше всех?
– Ах, какая вы… Не в этом дело, а…
– Ну запутались! – смеюсь я.
– Да вы хоть кого запутаете, – говорит он полусердито и начинает перелистывать мой альбом.
Мы молчим. Старшие богомолки клюют носом, а девушка смотрит вдаль большими грустными глазами. Какое милое личико! Из-под белого платка по спине спусается тяжелая русая коса, маленький ротик полуоткрыт… Что она думает? Какое сочетание грусти и интереса к окружающему! Если бы я была мужчиной, я бы не влюбилась в эту девушку, но хотела бы ее иметь сестрой или дочерью. Это, наверное, одно из тех существ, около которых так тепло и уютно жить…
– Вот знакомое лицо! – восклицает Сидоренко. Оборачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на набросок, сделанный с «того». Я вздрагиваю, как от испуга, и молчу, боясь, что мой голос дрогнет.
– Кто это? – опять спрашивает Сидоренко, подавая мне альбом.
Я заглядываю и равнодушно говорю:
– А, это я ехала с ним до Москвы – какой-то англичанин, забыла фамилию.
– Старк!
Я ставлю такую кляксу на лицо третьей богомолки, что, если бы мой собеседник что-нибудь понимал в живописи, он обратил бы внимание на это. Но он не замечает, и я, собравшись с духом, отвечаю:
– Старк? Да, кажется, так. А откуда вы его знаете?
– Я познакомился с ним года три назад здесь, на Кавказе, у директора Т-ских заводов. Старк – представитель