Покачал головой.
– Но для этого нужно, сначала, умереть, монах!
Снова обратил свои взоры на растерявшуюся, от неожиданности, девушку. На чувственных губах молодого аристократа заиграла циничная улыбка.
– А я смогу подарить ей другой рай! Земной! Здесь и сейчас!
После этих слов севильский повеса совсем распоясался. Он развязно обнял девушку за талию и привлёк к себе, не смотря на её сопротивление.
Однако здесь случилось то, что никак не вписывалось в эгоистические представления развратного ловеласа. Божий слуга, доселе спокойно наблюдавший за поведение хамоватого сеньора, неожиданно перехватил его шаловливую руку. Сжал её так, что у дона Жуана хрустнули кости. Сжал немилосердно, совсем не по-монашески.
Аристократ впервые услышал его голос. Это был спокойный, густой баритон:
– Сын мой, разве тебе не ведомо, что господь не поощряет тех, кто посягает на чужое?
Он сжал руку севильского волокиты ещё сильнее. Дону Жуану стало так больно, что лицо его невольно перекосилось.
Уверенный голос странного служителя культа, между тем, продолжил:
– А ослушников он наказывает. Если не сам, то с помощью слуг своих.
Молодому сеньору поведение святого отца не понравилось. Он попытался освободить свою руку. У него ничего не вышло. Она была словно в тисках. Всё существо его возмутилось. Повеса почувствовал силу, которая впервые положила предел его наглым притязаниям.
Дон Жуан возмущённо воскликнул:
– Монах, что ты себе позволяешь? Разве тебе неизвестно, кто я?
Поведение загадочного слуги господня продолжало шокировать самонадеянного и заносчивого представителя высшей испанской знати.
А слуга господен, насмешливо прищурив свои глаза, откровенно издевательски поинтересовался:
– И кто же?
Повеса высокомерно вскинул голову и зло процедил сквозь стиснутые зубы:
– Монах, перед тобой дон Жуан Тенорио!
Служитель культа равнодушно пожал своими квадратными плечами.
– Ну и что?
Аристократ – забияка немного растерялся. Скорее всего, загадочный падре преднамеренно унижал его, и это злило дона Жуана. Священник, конечно же, не мог не знать, кто сейчас стоит перед ним. Дона Жуана Тенорио знала вся Севилья. И не только она. Причиной тому была его скандальная слава. Странный падре, конечно же, прекрасно понимал, кого он держит за руку своей железной хваткой. Но притворялся. И делал это, похоже, нарочно!
Поэтому его поведение всё больше выводило именитого бретёра из себя.
– Я друг короля Педро Жестокого!
Странный служитель культа иронично усмехнулся. В его спокойном голосе чувствовался явный сарказм:
– Вот удивил. Да будь ты другом хоть самого дьявола, мне всё равно!
Дона Жуана просто заклинило от возмущения. Он был настолько на взводе, что даже не нашёлся, что ответить зарвавшемуся францисканцу.
А слуга