– А теперь, сын мой, ты должен поделиться с ближним своим рубахой своей. И зачтётся тебе это и здесь, на грешной земле, и там, на небесах.
В недалёких глазах стражника обозначилось полное недоумение.
– Я, по убожеству своему, не могу постичь высокого смысла слов ваших, святой отец. Скажите проще, чтобы я понял вас.
Мнимый падре едва заметно усмехнулся.
– Хорошо, сын мой. Садись на скамью и раздевайся. Снимай башмаки, мундир и головной убор. А всё, что было под мундиром, я милостиво разрешаю тебе оставить на себе.
Сурово посмотрел в бегающие от испуга и изумления глаза стражника.
– Теперь ты понял, что от тебя требует промысел господень?
У стражника мелко задрожала нижняя челюсть.
– Понял…
Священник грозно предупредил стражника:
– Делай, как я сказал. И делай быстро, ибо господь карает непослушных и ленивых рабов своих!
Глаза несчастной узницы стали круглы от удивления. До её понимания тоже не доходило то, что творилось рядом с ней…
А стражник, между тем, памятуя о каре божьей, разделся, на удивление очень шустро, и аккуратно сложил свою одежду на краю скамьи.
– А теперь сын мой, отдохни, – сказал служитель культа, прикоснувшись пальцем к его тонкой шее, – ты заслужил божью благодать!
Стражник, безвольно разбросав худосочные конечности, мирно засопел на арестантской скамье. Юная узница, в страхе, вскочила на ноги и попятилась вглубь темницы. Ей показалось, что святой отец сошёл с ума.
А святой отец, видя её смятение, обезоруживающе улыбнулся.
– Хочешь жить, дочь моя?
У ошалевшей узницы на время отнялся язык. Она лишь кивнула головой.
Мнимый падре указал перстом на, безмятежно спящего, тюремщика.
– Тогда, дитя моё, облачайся в костюм этого раба божьего. И поторопись. Нельзя искушать всевышнего. Он и так уже непозволительно долго благосклонен к нам.
Девушка оделась моментально. По росту, костюм тюремщика, пришелся ей в самый раз. Правда, грудь и бёдра девушки, в заданный формат, вписались с трудом. Ещё больше пришлось повозиться ей со своими пышными волосами. С горем пополам, она упаковала их в тюремный головной убор. И теперь тот сидел у неё на голове вызывающе лихо. Новоиспечённый тюремный страж, с распахнутыми синими глазами, милым носиком, пухлыми губками и очаровательным подбородком, выглядел неотразимо, но очень подозрительно.
Дронов, критично оглядев свою подопечную, спокойно, но строго проинструктировал её:
– Иди следом за мной, дитя моё. Не отставай. Не смотри по сторонам. Храни молчание. Веди себя невозмутимо. И всё будет хорошо.
Смягчил тон:
– Ты поняла меня, дитя моё?
Глаза девушки доверчиво глядели на странного духовного отца.
– Поняла, отец мой.
Глеб прекрасно осознавал, какой опасности подвергал он и себя и свою спутницу. О себе он не думал. Он беспокоился