Она была нескладной и восторженной, как Май. Наполненной иллюзиями и хрупкой, точно кувшин с пенящимся пивом. Глаза ее блестели радужным предвкушением чуда, но вскоре ему суждено было развеяться.
Ее народ был изгнан из северного стигая в земли бесконечных песков, на жаркий восток. Только лишь за то, что их верность Первородной оставалась незамутненной, не принимающей власть людей в божественном городе. Вместо того, чтобы искать способ пробудить великую богиню, люди позволили ее силе ускользать, как песчинки ускользают сквозь пальцы.
И ее почитатели жестоко поплатились за неповиновение.
Клаудия хорошо помнила родину своего детства.
Повсюду, куда ни глянь, до самого горизонта растекалось золотом песчаное море. Восточный стигай вообще славился своими бурями, песчаными тварями, которые чувствовали себя среди дюн, как рыбы в воде, да ядовитыми цветами, что росли вблизи малочисленных оазисов и забирали жизни многих неосторожных и уставших путников. Там правила Эн-Вей, и слабых жестокая богиня не жаловала.
Песок быстро выбил из Клаудии всю дурь, обтесал ее, точно опытный скульптор, сбив толстый слой восторженной шелухи.
Восток людям не принадлежал. Опасная и неблагодарная земля, способная сгноить любого, кто не проявит должного уважения к ее законам и тайнам. И ее народ проявил. Идти больше было некуда, люди приспособились и прижились, пустили первые слабые корешки, а через несколько лет посмели назвать пустыню новым домом.
Но когда боги исчезают, все идет не так, как нужно, и люди не в силах своими молитвами удержать пошатнувшийся баланс.
Война с иномирцами, болезни, разруха, сон Первородной.
И ломкота, что осталась за Великой стеной, но нашла способ пробраться в Рагур’ен.
Первородная показала Клаудии. О да, она ей показала!
Колоссальная каменная лента, что опоясывала все восемь стигаев. И была она выше Седых Предгорий и шире самых больших трактов.
И за ней жизни не было.
Мир сжался до размеров крепости. Она хоть и занимала большую часть континента, но все больше походила на тюрьму, чьи стены уже не могли сдерживать болезнь.
Странная и горькая ирония: пустыня, приютившая последних слуг Волчицы, стала первой жертвой проклятья. Медленно, но верно стекленели дюны у границ Рагур’ен. Люди бежали из зараженных мест, но как долго это могло продлится?
Клаудия рискнула всем. Она преступила законы. В случае неудачи ее ждала смерть и забвение, дороги назад не было. Само ее присутствие здесь могло поставить под удар весь народ. Старейшая никогда бы не простила неповиновения. Клаудия бы с радостью приняла смерть от ломкоты, но она не хотела ждать. Она хотела жить! И не желала такой участи никому. Отчаянно, самозабвенно хваталась за любую, даже самую призрачную возможность.
И Первородная показала ей путь. Подбросила семечко идеи на благодатную почву ее разума.
Что такое судьба одной девчонки,