в отличие от вульгарного Эрота, сына Афродиты Пандемос (Пошлой, Всенародной). Афродита Урания – по общему мнению пирующих – покровительствует любви к юноше, который телесно воплощает высшую красоту, тогда как Афродита Пандемос покровительствует любви к женщине, существу низшему, способному рожать лишь детей. Объяснение этого диалога заключается в самой философии платонизма, согласно которой земной мир, одушевленный и телесный космос, где нам суждено присутствовать, не имеет смыслов в себе самом. Он возникает лишь благодаря демиургическому творению по вечным и совершенным образцам, которые дают форму каждой вещи и всякому процессу и вместе с формой наделяют их бытием. Земной мир – лишь текучее отражение вечного и совершенного занебесного мира, которое поэтому и текуче, что стремится приблизиться к неубывающей полноте своего образца. То есть, все в этом мире осмысленно ИЗВНЕ его. Античное общество – в глазах философов – живет идеями и мыслями, возвышающими индивида над несовершенной обыденностью, вплоть до подвига, иногда сопряженного со смертью. В последнем случае индивид из обывателя становится героем. В этой системе мировосприятия Афродита Пандемос благословляет такую любовь, в которой есть лишь воспроизводство несовершенства этого мира и нет движения к истинным смыслам. То есть, это – любовь по горизонтали несовершенного мира. Но Афродита Урания дает возможность осуществиться такой – сверхъестественной – любви, которая является любовью самой по себе, ни для чего иного, а значит, воплощает чистый смысл любви, и так причастна божественному. Это – любовь по вертикали, достигающая небесного, при том, что она оставалась физическим обладанием и наслаждением объектом любви.
Однако до этой рационализации любви были греческие мифы (мифы как повествования) об Орфее, Адмете и Алкестиде. Божественный певец Орфей так любил Эвридику, что хотел вернуть ее из Тартара и отказывался смотреть на других женщин, за что был разорван вакханками. И так была велика любовь Алкестиды к Адмету, что, выполняя условие Мойр, она умирает вместо Адмета, сохраняя ему жизнь. Столь же сильную любовь питает Пенелопа к Одиссею. Или Пигмалион, оживляющий своим чувством статую. Или Лаодамия, пожелавшая умереть вместе с Протесилаем. Филлида, повесившаяся от тоски, когда ее любимый, афинский царь Демофонт вовремя не вернулся из-под Трои. Эвадна, с горя кинувшаяся в погребальный костер мужа. Дидона, бросившаяся на меч, когда ее покинул любимый Эней. Геро, утопившаяся в море, когда утонул Леандр… Эти мифы запечатлели силу личной любви, способную сокрушить человеческую жизнь и взорвать изнутри любые формы коллективного сознания.
Греки смогли воспринять любовь как изнурительный жар крови, запредельное энергетическое напряжение, как неотвратимое, божественное безумие, которое говорит своим собственным языком.
Гимн Гомера «К Афродите»:
Сладкое в душах богов вожделение она пробудила,
Власти своей племена подчинила