– О! – восторженно встретил он красавицу Катю и машинально поправил свою испачканную краской широкую рабочую блузу. – Рад, очень рад принимать у себя таких восхитительных дам. Я еще не видел на Киеве подобных красавиц… Вы по делу… Как обычно? Портрет?
– Да… Я хотела бы, – Катя отметила, что, поляк по происхождению, Вильгельм Котарбинский путается в единственном и множественном числе, но во всем остальном он произвел на нее самое благоприятное впечатление.
Он походил на человека, взаимно влюбленного в жизнь сразу во всех ее проявлениях!
Перед приходом сюда ей удалось найти в сети очень немного информации о нем, но хватило и того немногого, чтобы понять: Котарбинский был неисправимым романтиком. В юности влюбился в кузину и в живопись. Жениться на первой воспрещала суровая католическая вера, стать живописцем – запретил шляхтич-отец. Тогда юноша просто сбежал из дома в Рим, где вскоре получил звание «Первого Римского рисовальщика». Приехав в Киев, после росписи Владимирского собора он легко и быстро вошел в моду. Рисовал тоже – легко и быстро. Зарабатывал легко и быстро тратил деньги. Все же женился на своей кузине, но легко и быстро разошелся с ней…
И сейчас тоже воспринял Катин визит легко и быстро перешел к делу:
– Чудный свет… Я прошу вас сюда. Я сделаю сейчас небольшой набросок.
Катерина Михайловна послушно встала на указанное художником место. Котарбинский подбежал к одному из мольбертов, сбросил с него незаконченный рисунок прямо на пол, взял чистый лист, схватил карандаш и принялся за работу.
– Ах, до чего ж вы красивы… Я даже не знаю кто вы: гоплана, царица ночи? Сама красота – Елена Троянская? Клянусь, вот это и есть истинное счастье творца – запечатлеть на бумаге такую диковинную красоту… и такой дивный контраст… – с наслаждением проговорил он.
Головокружительная скорость исполнения заказа изумила Катю – однако, не слишком. Возможно, увидев даму в дорогих украшениях, художник сразу уразумел, что она будет щедрой. А возможно – и даже скорее всего, как и прочие, был сражен наповал красотой темноглазой Катерины Михайловны Дображанской и, как случается с творческими людьми, понесся за новым вдохновением, забыв про прелестницу в соседней комнате. Последняя же наверняка модель, работает за деньги, а значит, будет ждать сколько угодно.
– Придвиньтесь, прошу вас… – сказал он.
– Придвинуться к чему? – спросила Катя.
Художник не ответил на вопрос, увлеченный работой.
– Я никогда не видел таких фантастических дам… Нет… Таких, как вы, никогда… Только сегодня… Упоительный день, вы не находите?
Катерина невольно обратила взор к тусклому дню за окном – там начал моросить мерзкий и мелкий дождик – трудно было придумать погоду противней. Но Котарбинский был увлечен даже сегодняшним днем.
«Врубель для бедных», –