– Да.
Она нарочито вздыхает. Ее плечи почти касаются ушей, а затем опускаются ниже, чем обычно. В Колорадо живет мой папа. Слово папа в нашем доме следует произносить с осторожностью, и так же следует поступать с любым словом, имеющим к нему отношение, скажем, Марк или, в данном случае, Колорадо.
Мама отворачивается от карты и обращает на меня якобы мужественное и беззаботное лицо, но на самом деле оно таким не является. Она ранена, но выстояла. Теперь нас таких двое.
– Я заберу тебя сразу после уроков, – говорит она. – Ты пишешь письма, как велел доктор Шерман? Они должны вселять в тебя уверенность в себе. Тебе действительно нужно это, Эван.
Я писал такие письма каждый день, но летом стал сачковать. Я совершенно уверен, что доктор Шерман дал знать об этом моей маме, и потому она в последнее время понукает меня к работе над ними.
– Как раз пишу, – говорю я, радуясь, что не приходится врать.
– Хорошо. Доктор Шерман наверняка захочет увидеть его.
– Знаю. Я закончу его в школе.
– Эти письма очень важны, солнышко. Уверенность в себе особенно значима в первый учебный день.
А, понятно. Вот и еще одна причина, по которой мама считает, что сегодня нужен визит к доктору Шерману.
– Мне не хочется, чтобы ты опять целый год сидел за компьютером по пятницам вечером в полном одиночестве. Ты должен найти способ выбираться отсюда.
Я пытаюсь делать это. Действительно, пытаюсь.
Она замечает что-то на моем столе:
– Эй, я придумала. – Она берет из чашки маркер. – Почему бы тебе не попросить ребят расписаться на твоем гипсе? Идеальный повод завязать беседу, согласен?
Не может быть ничего хуже. Все равно что попрошайничать. Возможно, следует найти отощалого щенка, чтобы он сидел со мной рядом, вызывая жалость.
Поздно отмазываться. Она смотрит мне прямо в лицо.
– Эван.
– Мама, я не могу.
Она показывает на маркер:
– Лови момент. Сегодня – благоприятный день для хороших результатов.
Опять фраза из гороскопа.
– Масло масляное. Хороший и благоприятный – это одно и то же.
– Тебе виднее. Ты у нас – мастер слова. Я просто говорю, что не нужно теряться.
Избегая ее взгляда, вздыхаю и беру маркер.
– Угу.
Она направляется к двери и как раз в тот момент, когда мне кажется, что можно уже расслабиться, оборачивается с напряженной улыбкой.
– Я уже горжусь тобой.
– О, хорошо.
Ее улыбка слегка гаснет, и она выходит из комнаты.
Что тут сказать? На словах она гордится мной, но ее глаза говорят об обратном. Она держит меня за пятно в ванной, которое никак не может отчистить, не важно, какие средства использует для этого. Гордится мной? Это невозможно. Так что будем и дальше лгать друг другу.
Не то чтобы я был очень уж против сессий с доктором Шерманом. Конечно