– Слышно ясно, как колокольчик. Все равно что телефон прослушиваешь, – с хихиканьем сообщила Мэри Аткинс. – Ты как-нибудь попробуй, Фло. – Глаза Мэри заговорщицки расширились. – Никаких сериалов не надо.
В течение нескольких месяцев после того открытия они тайком сравнивали подслушанные исповеди. И вскоре пришли к выводу, что грехи собратьев-прихожан на самом деле пустячные.
Упоение от подслушивания вскоре сошло на нет. И вообще это постыдное занятие вызывало у Флоренс неловкость.
– Не хочу я больше этим заниматься. Неправильно все это, – сказала она Мэри, которая согласилась, сказав, что ей тоже стыдновато и она больше не будет. Во время исповедей Флоренс старалась в подсобке не находиться.
Сегодняшний день стал исключением.
Сегодня ей хотелось услышать признание человека, знакомого ей по приюту.
Более того, слышать его она была должна. Вместе с тем она была как парализованная, мучаясь сомнением, стоит ли ей снова нарушать свой обет с подслушиванием.
Первый раз это произошло несколько месяцев назад.
Маккрини выслушивал исповеди, а она как раз зашла к себе в подсобку за моющим средством. При этом она была уверена, что в эти минуты на исповеди с Маккрини никого нет.
Она ошиблась. Человек как раз ему исповедовался. Флоренс пыталась поспешить уйти, но никак не могла найти полироль. И продолжала искать несчастную полироль, не в силах избежать голосов. Сначала до Флоренс не доходило, что именно она слышит. Думала, это какая-то шутка. Но нет. Мужчина умолял отца Маккрини отпустить ему грехи. Холодок пробежал по спине Флоренс, когда она, цепенея от ужаса, слушала, как тот подробно описывает свой грех. Ее даже тошнило, и она промокала себе лицо холодной водой. Этот человек умолял отца Маккрини поклясться, что выполнит свою клятву и никогда никому не расскажет о том, что сейчас слышит. Маккрини заверил его. Мужчина намекнул, что вернется.
В течение следующих недель Флоренс мучила нерешительность. Ей не хватало духа сказать святому отцу, что она знает. Не могла, и все. Между тем тот человек вернулся. Без предупреждения. Однажды Флоренс увидела, как он уходит, и мысленно отметила это. Она его запомнила по своеобразным татуировкам на руках.
Шли дни, и совесть кричала ей в голос: «Скажи, скажи кому-нибудь!»
И она это сделала.
Когда в метро похитили того трехлетнего мальчика, Флоренс позвонила репортеру «Сан-Франциско Стар», который писал об убийстве Таниты Мари Доннер.
Но он ей не поверил. Она это знала. И не могла его винить. Но при этом не знала, что делать. Что, если тот мужчина похитил и мальчика? Ответы Флоренс искала в облаке пара своего чайника. И нашла одно: ей нужно предоставить доказательства. Господь указывал ей путь.
«Ну-ка иди, шевелись».
У нее было несколько