Увидев, как я озираюсь, Джейми извинился за свое жилище: в трейлере он временно, чтобы накопить денег на велосипедное путешествие. Но я уже заметила Буковски и Жан-Поля Сартра среди книг у него над столом, и убожество трейлера перестало иметь для меня значение. Я повернулась, чтобы его поцеловать.
Он медленно уложил меня на кровать. Мы целовались несколько часов; казалось, что весь мир перестал для нас существовать. Джейми меня покорил.
Мы знали, что в дальнейшем наши пути разойдутся: я собиралась в Миссулу, а он в Портленд, штат Орегон. Когда он предложил мне переехать к нему в трейлер, чтобы подкопить денег, я тут же согласилась. Мы жили в норе площадью двадцать квадратных футов, зато стоила она всего 150 долларов в месяц. Наши отношения должны были неизбежно закончиться, но каждый из нас старался помочь другому достичь его цели – выбраться из этого города.
Работать в Порт-Таунсенде можно было, по сути, только в сфере обслуживания – ублажая туристов и прочую обеспеченную публику, съезжавшуюся к нам в теплое время года. На причалах не оставалось свободного места, лодки бегали по волнам между континентом и полуостровом, реликтовыми лесами и горячими источниками на побережье. Отели в викторианском стиле, магазины и кафе на набережной приносили городу деньги и обеспечивали работой большинство его жителей. Тем не менее золото не текло к нам рекой. Помимо попытки начать собственный бизнес, других перспектив на будущее у обычного работника не было.
Давние жители города в большинстве своем это будущее уже обеспечили. В конце шестидесятых – начале семидесятых годов большая компания хиппи переселилась в Порт-Таунсенд, тогда являвшийся практически городом-призраком. Строили его с расчетом превратить в один из крупнейших морских портов на Западном побережье, но из-за недостаточного финансирования в период депрессии строительство заглохло, а железнодорожные пути пошли в Сиэтл и Такому. Хиппи, к числу которых относились теперь и мой работодатель, и мои самые верные клиенты, купили викторианские особняки, простоявшие запертыми почти сотню лет. Они долго их восстанавливали, стараясь сохранить исторический облик города, облагораживали его, открывали пекарни, кафе, пивоварни, бары, рестораны, магазины и отели. Порт-Таунсенд прославился своими причалами для деревянных лодок, со временем в нем открылась даже школа по их строительству, и был учрежден ежегодный фестиваль. Теперь люди, некогда вдохнувшие в город новую жизнь, заметно успокоились, сбавили темп и превратились в местную буржуазию. Все мы, молодежь, работали на них, обслуживали их тем или иным способом, а сами жили в крошечных домиках, хижинах или студиях. Нам нравился местный климат – во многом определяемый дождевыми лесами Олимпии, – и возможность жить в богемной обстановке, будучи при этом на расстоянии короткой поездки на пароме от Сиэтла. Нравились спокойные воды океана в бухте, нравилась наша работа и оживленная атмосфера