Бизнес в России организован как конвертация финансовых ресурсов, полученных из бюджета, с последующим вложением в иностранные активы и занимает лидирующие позиции в мире по скупке недвижимости в европейских столицах (по некоторым оценкам, доля россиян среди покупателей элитного жилья на Лазурном берегу Франции составляет 12 %). Для сравнения: даже в США этот же 1 % самых богатых располагает лишь 8 % доходов.
Фундаментальная проблема в том, что основные бенефициары высоких и сверхвысоких легальных доходов либо находятся во власти, либо аффилированы с ней. Такая стратегия поведения в конфликте, практически уничтожая эффективные формы фискальной гражданской ответственности, сориентирована на выращивание культуры погони за рентой как во властных структурах и бизнесе, так и среди населения, на «подсаживание на нефтяную иглу» граждан и формирует превращенную форму «демократии налогоплательщиков», коррумпируя конфликт и монетизируя монополию на насилие.
Поведение двух субъектов конфликта – бизнеса и власти диктуется их интересами, а не чем-то другим. Бизнес всегда нацелен на максимизацию удовлетворения своих интересов и способен этого достичь при наличии определенных условий. При этом власть обладает преимуществами во взаимоотношениях с бизнесом, который он использует эти преимущества наиболее эффективным образом и способствует их дальнейшему укреплению. Если этот стратегический компонент отсутствует, то бизнес скорее всего просто удачлив, получая желаемое, «не прилагая дополнительных усилий». Наличие стратегического компонента в конфликте означает, выражаясь словами С. Льюкса, что и бизнес, и власть используют «структурные перекосы» и взаимно способствуют их воспроизводству, укрепляя тем самым свои позиции в будущем. Их отношения представляют собой, по Шеллингу, «смесь взаимной зависимости и конфликта, партнерства и соперничества» [Шеллинг 2007: 117]. Хотя бизнес выигрывает от взаимодействия с властью, но ему часто приходится делать то, что в иных случаях предпочел бы не делать [Льюке 2010: 43^46].
Безусловно, в любом конфликте бизнес предпочел бы максимизировать свой выигрыш, но вынужден минимизировать