Бардо. Наталья Анатольевна

мне что-то в коктейль, бросила одну из таблеток, которыми она обожала себя пичкать, когда нужно оторваться. Я захохотала, я представила лицо Макса, если я расскажу ему эту историю. Конечно, я расскажу ему, сразу же, как только опять напьюсь до одурения. Он оборжется. Наверняка, у Макса огромный член, от которого тетки орут до изнеможения. Охренеть, до чего может довести шастанье по кабакам и беспробудное пьянство. Я засунула член в сумку. Подожди, а откуда тогда этот имитатор? Я снова его достала. Толстый, гладкий, еще мокренький. Я засунула руку в трусы. И там мокро, липко. Фигня! Все это было в реальности! Улет! Я падаю! Я проваливаюсь! Я лечу! Перед глазами прыгали желтые, оранжевые и голубые искорки. Они превращались в яркие мячики, цветные колесики, конфетки, печененки, потом, в шоколадные рожицы мальчишки, все плавало в океане из вина, коньяка, виски. Розово-зеленые, сине-оранжевые волны уносили мои мысли из головы. Куда-то далеко, в черную трубу, страшную, бездонную, но нереально сладкую. Посыпанную сахаром. Покрытую сладким шоколадным кремом. Я почти теряла сознание.

      Можно свихнуться. Мне нужна передышка. Придется ехать к Натали. Черт! От чего бежала, туда и пришла. Эта сучка будет торжествовать. Но все-равно, она меня сейчас выправит, спасет. Пусть она меня поимеет. Пусть расслабиться. Я тоже расслаблюсь! А потом, сразу начну искать мальчишку. Теперь, я буду думать только о нем. Блин! Он мне зачем-то нужен! Здорово! Круто! Теперь, только он!

      Глава 2.

      Всю ночь мне названивал Эдуард. Пытался меня выловить, сволочь! Я увидела его пропущенные звонки. Шел бы ты куда подальше! Бесполая свинья! Я для тебя в вечной отключке. Фак тебе! Еще фак! Тысяча факов! Я сказала Эдуарду, что ночевала у Натали, для него – она моя ближайшая подруга, моя палочка-выручалочка. Он, как всегда, заткнулся, успокоился. Тоже послал меня, еще подальше, он всегда так делает, когда я в крутом запое. Я уткнулась носом в подмышку Натали, и наслаждалась теплом ее разгоряченного уставшего тела. Мои пьяные фальшивые слезы текли по ее горячей руке, по плечу, по голой груди. Я плакала от усталости, от бессонницы, от голода. Я не спала две ночи, я не ела два дня, и может даже, двое суток не ходила в туалет. Натали, тоже, была на грани. Такой я ее не знала. Ее плющило, выворачивало наизнанку. Я ее не хотела. Она не хотела меня. Мы не слились, мы столкнулись, были искры, даже взрывы, отпад, улет, еще какая-то хрень, потом тупая дебильная пустота. Она дремала, приторная, сладкая как рахат-лукум, как халва. У Натали медовые карамельные губки, вкусно пахнущая, будто смазанная вареньем или жидким медом, грудь. Больше меня в ней, теперь, ничего не заводит. Она все еще тащится от меня. Она любит во мне и малое, и большое. И светлое, и темное. Ее от меня прет. Она зацеловывает меня, затискивает, замучивает обьятиями. Она ковыряет меня, как куклу. От ее дебильных африканских обьятий, я становлюсь женоненавистницей, я презираю женщин, они для меня офигительно нелепы. Я писаю от смеха. Меня гнетет ее