Некоторые дикари глянули на меня, а двое осторожно подошли к телу, сняли шлем и потрогали шею.
Я ждал на безопасном расстоянии. Из раскрывшихся ран опять текли ручейки крови, а руки дрожали.
– Можно идти? – спросил я, указывая мечом на Крепость.
– Да, – ответил один из них.
Я отдал мечи и пошел в лазарет к дамам.
«Черт бы побрал эту слабость – никогда не привыкнешь, хотя с каждым разом должно быть проще. Может и не должно: я же отнял чужой выбор навсегда. А как же моя жизнь?! На меня плевать можно?! Черта с два – пусть горят! Плевать – думать нельзя».
На душе стало приятнее и спокойнее. Вновь меня трогали нежные заботливые руки чингарочек, а я лишь сидел и с улыбкой ловил их взгляды. Даже не знаю, что в этих взглядах отражалось: любопытство, беспокойство или, быть может, желание. Я чувствовал, что я не мусор на свалке. Что я нужен, что меня ценят. Как будто я дома. Чувствовал, что это только начало. Захотелось свернуть горы, изменить саму реальность, глаза метали молнии обо всех бесчисленных смугленьких красоток, что проходили в городе моем ненаглядном и чудесном.
Интересно, а схватить кого-нибудь и повалить себе на колени можно? Или опять каждая особь – чья-то жена/девушка/троюродная тетя? Я не стал рисковать, да и, кажется, с одной отношения уже стали налаживаться. Хотя, не дай бог накаркать.
Как и вчера, я проследовал в столовую, где неспешно кушал мясо неизвестных тварей. Вполне возможно, это были тушеные жуки, с которых сняли лишнее. Я так предположил, потому что в месиве лежали здоровенные вареные белые черви, заботливо порезанные на двухсантиметровые кусочки. Как бы там ни было, белок, а тем более – почти без жира – это не просто хорошо, а божественно. К тому же очень вышло сытно и даже вкусно. Как говорят: «просто песня». Да, музыки будет не хватать. Спасибо Богу, что создал меня с таким разумом – пусть с плохим битрейтом, но какой-то плей-лист всегда со мной.
Вот, в общем-то и все, чем запомнился этот день. Даже странновато. Хотя, с моей памятью и это ненадолго запомнится. Зато вечер и ночь запомнились еще лучше.
Я опять забрался в палатку к Юленьке, и мы сразу приступили к страстному делу. Было жарко, неудобно, но все равно так приятно, что валились с ног мы оба дня – и утром и вечером, да и ночью. Она стонала, выгибалась, прижималась каждые удобные моменты; позволяла трогать ее когда угодно, и я ей, разумеется, по логике вещей – вестимо.
– Почему ты так ненавидишь Землю? – спросила Юля, поглаживая меня по потной волосатой груди со свежим шрамом, про который я когда-то забыл.
– Я даже не знаю, с чего начать… Вот тебе пример: я первый вещий раз влюбился даже не на Земле, а здесь, в Аду-2, причем на второй